— По-моему, получилось неплохо, — сказал Арон Моисеевич.
— Неплохо, — кивнул Николай.
— Но чего-то, мне кажется... всё-таки не хватает, — вздохнул фотограф, уловив настроение гостя. — Вы прекрасно смотритесь вместе, и я, поверьте, старался, но... — развёл он руками. — А хотите, я покажу вам все варианты?
— Давайте.
Арон Моисеевич вынул из-под конторки целую стопку отпечатанных позитивов размером четыре на шесть и протянул Николаю. Тот внимательно их просмотрел и снова кивнул. Фотограф был прав. Из всех вариантов он выбрал действительно лучший. Но даже лучший из снимков оказался всего лишь хорошим, без искры, без страсти, без магнетизма. И это была не вина фотографа. Он выжал из композиции всё, что возможно. Но пара на снимке... они совершенно не сочетались. Просто мужчина и женщина, случайно попавшие в объектив...
Николай вернул «пробники» и повернулся к стене с рекламой.
— Скажите... а это фото, — указал он на фотографию, висящую рядом с его портретом. — Вы когда его сделали?
Арон Моисеевич вгляделся в снимок, задумался...
— Кажется, припоминаю... Да. В самом деле. Этот снимок я сделал... три года назад. Не то в феврале, не то в марте... Да-да. Точно. В феврале 56-го. Вообще говоря, история достаточно любопытная. И сразу скажу, эту девушку я не знаю. Ни как зовут, ни откуда...
— И даже квитанции не сохранилось?
— Молодой человек, — укоризненно покачал головой Арон Моисеевич. — Ну, какие такие квитанции через три года? Они давно уже в печке. Да и потом, никаких квитанций я ей тогда не выписывал.
— Как так? — удивился Стрельников.
— Не выписывал, потому что оплаты не было. Просто... вы понимаете, Николай. Когда она вошла ко мне в студию, я понял, что не имею права упускать этот шанс. Она не собиралась фотографироваться. На улице было холодно, она просто вошла погреться. Но я её всё-таки уговорил. И не взял с неё ни копейки. И даже сам предлагал заплатить, но она отказалась. Абсолютно фотогеничные лица, мой друг, встречаются достаточно редко. А абсолютно фотогеничные люди, вообще, уникальны. Я сделал всего десять кадров, и все они, абсолютно все оказались... ну, если не гениальными, то, как минимум, потрясающими...
— А взглянуть на них можно?
— Увы, Николай, — ещё раз вздохнул фотограф. — Увы мне и ах, я не смог сохранить негативы. То ли случайно положил не в ту папку, а потом её выбросил, то ли что-то другое, но результат налицо. У меня осталось лишь эта вот фотография... А, впрочем, нет, погодите! Есть ещё пара пробников. Как же я мог забыть?! Да, — он скрылся за стойкой и принялся рыться в каких-то ящиках. — Сейчас-сейчас. Минутку... Есть!
Арон Моисеевич высунулся с победным видом из-за конторки и выложил перед Николаем два «пробника». Того же формата, что и его фотографии-варианты с Барко́вой.
— Да. Действительно, то же самое фото, — протянул Николай, а затем неожиданно для себя попросил: — Арон Моисеевич, а вы не могли бы... продать мне его? Ведь это же просто пробник, на стенку его не повесишь.
— Продать, говорите? — собеседник хитро прищурился. — А знаете, Николай... пожалуй, я так и сделаю. Но не продам, как вы просите, а... как бы сказать, обменяю.
— На что?
— На то же самое, что и раньше, — растянул рот в улыбке фотограф. — Дайте мне разрешение использовать вашу нынешнюю фотографию для настенной рекламы, как предыдущую, и забирайте пробник бесплатно.
— Так вы же сами сказали, она получилась не слишком хорошая. Зачем же тогда её вешать? — опять удивился Стрельников.
— Молодой человек, — строго заметил Арон Моисеевич. — Я не говорил, что она не слишком хорошая. Я сказал, что она, к сожалению, не шедевр, а согласитесь: это отнюдь не одно и то же.
— Ну, в общем, да. Согласен, — не стал спорить Стрельников. — Но всё равно тут есть небольшое препятствие.
— Какое препятствие?
— Я-то, в целом, не против. Но моя спутница может не согласиться, что её будут вешать здесь без её разрешения.
Арон Моисеевич рассмеялся:
— Ох, молодой человек, молодой человек! Похоже, вы просто плохо знаете женщин. Поверьте вышедшему в тираж ловеласу, она не только не возмутится тому, что её фотографию разместили здесь без её разрешения. Она возмутится тому, что её не повесили раньше.
— Вы так полагаете? — Николай сделал вид, что задумался.
— Уверен, мой друг! — решительно заявил Арон Моисеевич. — Да и потом, если говорить юридически, заказчик ваших портретов вы, вы за них заплатили и, значит, имеете полное право решать их судьбу без согласия дамы.
— Спорно, но так и быть, — усмехнулся Стрельников. — Согласен отдать вам права копирайтера.
— Как-как вы сказали? Права копирайтера? — заинтересовался фотограф. — Удивительно точное определение. Надеюсь, вы разрешите использовать мне и его заодно с фотографиями?
— Валяйте, — махнул рукой Николай. — Тем более что не я его изобрёл, а значит, и прав никаких на него не имею.
— Ну, вот и отлично, — азартно потёр рука о́б руку Арон Моисеевич. — Держите свою таинственную незнакомку, — отдал он пробник. — И кстати, если вы неожиданно где-нибудь её встретите — я знаю, такое случается — то передайте ей мою просьбу.
— Заглянуть к вам на огонёк? — догадался бывший старший сержант.
— Именно так, Николай. А уж за мной, уверяю, не заржавеет, — посулил фотограф.
— Всенепременно, Арон Моисеевич. Как только встречу, так сразу и передам, — кивнул Николай, взял «подаренный» пробник, спрятал его за пазуху, попрощался и вышел на улицу.
На душе у него пели птицы.
Он не думал о том, встретит он эту девушку хоть когда-нибудь или не встретит. Он был просто рад тому, что она где-то есть. Или где-то была. Или где-нибудь будет. И значит, его попадание в это время...
Пусть даже у него ничего не выйдет с прогрессорством — экономическим, технологическим, политическим... Шансы на это были и впрямь небольшими — настоящие книжные попаданцы попадали, как правило, сразу в генсека или царя, или же, на крайняк, в приближённую к «трону» особу. А он — простой работяга, дембель-стройбатовец. Что и кому он докажет? Что дадут ему здесь изменить? Какую-нибудь ерунду, не влияющую, в историческом плане, вообще ни на что?