Крейн коротко кивнула, даже не моргнув.
– Ещё поступают просьбы пересмотреть условия выкупа. Некоторые предлагают гибридную модель – пять или семь лет вместо десяти.
– Исключено. Только десять.
Лёгкое движение бровей – едва заметное, но выдавшее сомнение.
– Понимаю, но некоторые институты ограничены внутренними правилами. Гибридные варианты помогли бы привлечь больше капитала.
Она, конечно, права. Более мягкие условия успокоили бы нервы инвесторов и ускорили приток средств.
Но решение уже принято. Ни гибкости, ни компромиссов. Только твёрдая линия – как полёт на автопилоте через турбулентность.
– Десять лет. Никаких исключений. Никаких компромиссов. Нужно исключить малейший риск паники посреди пути из-за проблем с ликвидностью.
– Позволите узнать, почему именно десять?
– Потому что именно тогда начинается настоящее золото.
Причина такой настойчивости была проста и выверена, как линия на графике. Рост искусственного интеллекта напоминал не реку, а спящий вулкан – пока тихо, медленно, почти незаметно, но когда подземное давление прорвёт, лавина цифр и алгоритмов сметёт всё. После ковидного обвала, начиная с двадцать третьего года, график взлетит вверх не по прямой, а по кривой, взмывающей ввысь, как раскалённый металл из доменной печи.
Пяти или семи лет было бы мало – самое сладкое, самое сочное из этого роста ушло бы из рук. Нельзя допустить, чтобы нервные инвесторы сбежали преждевременно, не дождавшись, пока чудовище из кремния и кода покажет настоящие зубы.
– Рост ИИ не будет линейным, – произнёс Сергей Платонов, – это экспонента. Через десять лет одна только эта инвестиция принесёт свыше ста миллиардов прибыли.
– С-сто миллиардов? – Голос Крейн дрогнул, глаза округлились, в них впервые мелькнуло неподдельное удивление.
В помещении запахло лёгким озоном от работающих экранов. За окном, где синело небо на высоте десяти тысяч метров, ровно гудели турбины. Воздух дрожал от тонкого вибрирующего гула, похожего на дыхание гиганта.
– Сделать это – и есть цель, – продолжил Платонов спокойно, не повышая голоса.
– Но сто миллиардов… – Крейн всё ещё не могла поверить.
– Это только начало, – произнёс он, и в тишине раздался короткий свист Гонсалеса. Тот, поймав тяжёлый взгляд Крейн, поспешно опустил глаза и уткнулся в бумаги.
– Конечная цель – двести пятьдесят миллиардов за десять лет.
Крейн будто потеряла дар речи. Только пальцы её дрогнули, коснувшись планшета.
Для Платонова это была не мечта, а необходимость. Лечение потребует пятьдесят миллиардов – для инвесторов эта сумма станет чёрной дырой, "убытком" на бумаге. Никто не смирится с таким.
Решение было найдено. Стратегия 80:20. Восемьдесят процентов прибыли – на блеск и славу фонда, двадцать – в тень, туда, где на кону стояла жизнь.
И потому реальная цель "Парето Инновейшн" не пятьдесят миллиардов. А двести пятьдесят.
Можно ли достичь такого? Обычными средствами – нет. Даже не приблизиться.
После сделки с Allergan удалось заработать двенадцать миллиардов, и то лишь благодаря тому, что звёзды сошлись – GameStop, Herbalife, Valeant, три редчайших удачи подряд. И всё равно – всего двенадцать.
Даже если бы каждый год выпадали такие события, итого получилось бы не больше сотни миллиардов. Полпути. Недостаточно.
Но стоило сделать шаг в другую сторону – к инвестициям ранней стадии – и возможности раскрывались, как шахта, полная алмазов.
– Если получится войти на начальном этапе, – сказал он, проведя пальцем по экрану, где мерцали названия компаний, – даже двести миллиардов не предел.
Фонды вроде нашего вкладываются, когда компании уже на взлёте. Там надёжно, но прибыль скромна. А стартапы – другой разговор. Девять из десяти погибнут, зато один… один взорвёт рынок. Сто крат. Триста крат.
Крейн нахмурилась.
– Но риск чудовищный. Девять из десяти – в ноль.
– Потому и преимущество наше. Алгоритм точнее любых аналитиков. Он отсеет мусор, оставив тех, кто взлетит.
Конечно, это была ложь. Не алгоритм, а память. Знание будущего. В каждом имени, в каждом тикере Платонов уже видел исход.
– Посмотрим список, – произнёс он.
Гонсалес, словно ждал этого сигнала, распахнул папку. На стол легли документы, пахнущие свежей типографской краской. Шорох страниц разрезал тишину.
– Три миллиарда – на инфраструктуру, – сказал Платонов, обводя пальцем цифры. – Это основа.
На январь пятнадцатого акции Nvidia стоили меньше пяти долларов. Мелкая компания на периферии рынка, никому не нужная. Но именно она станет сердцем будущего – тем самым двигателем, который заставит искусственный разум вращаться быстрее света.
И это было только начало.
Среди строк инвестплана мерцали названия, которые пока мало кому что говорили: Databox и Snowplace. Маленькие компании, прячущиеся в тени гигантов, словно молодые деревца под кроной старого леса. Через десять лет каждая из них превратится в колосс стоимостью свыше сорока миллиардов долларов. А сейчас их можно было забрать целиком – за какие-то двести пятьдесят и триста миллионов. Почти даром.
Пахло бумагой и тонером, когда страницы с цифрами перелистывались в руках Гонсалеса. Металлический привкус от стального зажима на папке отдавался холодом в пальцы.
– Ещё три миллиарда – в компании на стыке ИИ и медицины, – произнёс Сергей Платонов, глядя на таблицу, где ровными рядами стояли строчки: Deepgenome, Relay Pharma.
Deepgenome – будущий властелин геномной аналитики, пока стоил всего полмиллиарда. Relay Pharma, корпорация, что когда-то создаст лекарства, подстраивающиеся под строение белков, тоже оценивалась лишь в пятьсот миллионов. Самое время собрать эти жемчужины с песка, пока они не превратились в алмазы.
Если бы всё ограничивалось жаждой прибыли, жизнь была бы проще. Но за цифрами и схемами пряталась иная цель – не деньги, а лечение. Ради неё предстояло взбираться выше, туда, где воздух редкий, а путь к спасению напоминает горный перевал.
– Последние полтора миллиарда – самые важные, но…
Фраза оборвалась: стюардесса подошла к креслу, склонилась вперёд, её голос утонул в мягком шуме турбин.
– Господин Платонов, скоро посадка в Филадельфии.
Взгляд скользнул к часам – стрелки уверенно подползали к отметке сорок минут полёта.
– Остаться с вами? – спросила Крейн, поднимая голову.
– Нет. Возвращайтесь в офис, займитесь всем, о чём говорили сегодня. Остальное обсудим через два дня.
– Через два…, – Она на мгновение задумалась, прищурилась. – Это что-то важное?
– Можно сказать и так.
– Филадельфия… Речь идёт об RP Solutions? – в голосе зазвучало профессиональное чутьё.
Память у неё была цепкая – одно слово, и она уже выстраивала связи.
– Если это касается инвестиций, то, возможно, я могла бы…