- Работайте, тейн. Я верю, что все получится. И постарайтесь ускорить работы. Может, привлечь еще людей...
Тейн пожал плечами.
- У братьев есть несколько помощников, но тут ведь иное, ваше величество. Нужен фанатичный исследователь, не скованный убогими рамками обыденности.
Ханс кивнул.
- Да, пожалуй.
И снова секундная заминка.
И тейн, и король помнили, что случилось несколько лет назад. Они уже года три вели опыты, когда им попался этот мальчишка. Такой юный, горящий любовью к науке, казалось, только предложи... и они предложили.
Около полугода все было хорошо.
Мальчишка работал, вдумывался, брат Тома хвалил его, брат Винс тоже... нет-нет, не потому, что он был из этих...
Мальчишка как раз любил девушек, но и науку он тоже любил, а тут такие возможности... он горел энтузиазмом, затеял целую серию опытов, недрогнувшей рукой вскрывал тела умерших...
И - повесился.
Сам удавился в своей келье, запертой изнутри на прочный засов, сам приладил петлю, сам написал предсмертную записку
Все сам, вообще все...
Почему?
В записке было немного.
Мы нарушили волю Многоликого, и кара грядет. Я предаю свою грешную душу на Его суд, да смилуется надо мной Многоликий!
В чем была нарушена воля?
Что пошло не так?
Брат Винс рассказал, что вроде бы мальчишка беседовал с кем-то из образцов, но это уж и вовсе смешно! Он таких не один десяток на смерть отправил, и тут - беседа? И раскаяние?
Даже не раскаяние, отчаяние, столь глубокое, что мальчишка не увидел другого выхода.
Но почему?
Что произошло?
По сей день тейн терзался в догадках, и обречен был оставаться в неведении до своего смертного часа. Что узнал мальчишка? О чем подумал?
Ханс тоже помнил об этом случае. Поджал губы, недовольно дернул подбородком.
- Идите, тейн. Думайте, как мы можем найти этого человека, думайте! Живое может быть намного эффективнее, разве нет?
Так-то да.
Но как найти этого человека?
Пока у тейна не было ни одной идеи.
***
Кто бы сомневался, за завтраком Диана была в рубиновом комплекте, и в платье вино-красного шелка, которое обрисовывало все так, что можно и без него. Кажется, нижнее платье она просто намочила, чтобы то липло к ногам и подчеркивало фигуру.
Диана была довольна и счастлива, хлопала ресницами и благодарно смотрела на короля. Настроение ей портило только одно: диадему надеть нельзя. А хочется...
А нельзя.
Мария была без украшений. Тонкий золотой обруч она надевала машинально, а все остальное - она тут елкой не нанималась! Это золото, оно тяжелое, массивное, от сережек через два часа уши отваливаются, браслеты вместо кастета носить можно...
Да и вообще она была не в форме. Сидишь тут, думаешь, накроет тебя токсикозом - или нет? Пока вроде все нормально, но лучше не рисковать. Еду она себе потом найдет, а вот если ее стошнит за столом, или рядом... нет уж! Лучше не надо так рисковать!
Так что Мария крошила хлеб и ковыряла кусок ветчины, делая вид, что кушает. Получалось плоховато, придворные отметили и ее усталый вид, и синяки под глазами, но молчали. Впрочем, недолго. Чтобы Дианочка удержалась?
- Ваше величество, - конечно, обращалась она к королю, - умоляю! Разрешите мне носить диадему! Она так пойдет к моим глазам, - судя по движению пальчика, глаза у Дианы находились где-то в районе выреза. Может, она моллюск? Но Иоанн смотрел с удовольствием.
- Хм... ваше величество, даруем Диане это разрешение?
Ах ты ж... козел мелочный! Мария и так была невысокого мнения о короле, а теперь оно вообще под плинтус закатилось. Но первое правило любой хорошей ссоры она помнила. Надо не отвечать на заданный вопрос, а атаковать самой.
- Простите, ваше величество? Я прослушала... что ей еще подарить, кроме дешевеньких побрякушек?
Иоанн насупился.
- И чем же вы таким были заняты, что не слушаете своего короля?
- Смотрела на Диану, - честно ответила Мария. - Пыталась понять, она платье специально намочила, или от восторга описалась?
Диана побагровела так, что рубины слились с ней по цвету. Придворные поневоле захихикали.
- Лужи нет, ваше величество, - доложил Колючка.
- Тогда, может, лекаря пригласить? Или девушке прописали холодные обертывания? Вы не больны, эрра Эрсон? Вот, и цвет лица у вас какой-то странный, и булькаете подозрительно... с вашего позволения, ваше величество, я пойду. Заразиться не хочется.
- Я такого позволения не давал, - громыхнул Иоанн.
- Позволения не дают, развода не дают, денег на расходы - и то не выдают, - печально произнесла Мария. - Многоликий, куда я попала? Что бы сказал мой покойный отец-король?
Иоанн побагровел, и вылетел из-за стола.
Жена, да...
Про Картен она вовремя напомнила, а то ждал бы ее громадный скандал. Но принцесса Картена - это не девка из подворотни, с ней лучше не терять осторожности. Саймон за сестру из принципа порвет на части. Если бы Мария хоть ругалась, если бы скандалила, кричала, с чем-то не соглашалась... так она даже на развод уже согласилась! А что условия получше выбивает, так оно и понятно!
Только вот...
Иоанн что есть силы, шарахнул кулаком в стену.
Вот что тут скажешь? Если даже самому себе признаваться не хочется? Если... ему с Марией так хорошо никогда раньше не было. И ни с кем другим тоже, словно не женщина в его руках, а жидкий огонь, и глаза у нее такие, и вообще...
Это ЕГО жена!
Он у нее первым был, и единственным, а сейчас что - она уйдет? И просто так, не в монастырь? Что-то подсказывало Иоанну, что Мария долго в одиночестве не останется! Что он - не видит, как на нее все эти придворные кобели смотрят? Ихорас, и тот! Да что казначей! Что канцлер, который так и косится, да не на Диану, на королеву!
Колючка - и тот поддался!!!
Колючка!!! Его верный шут, который лишний раз к королеве и не подходил, и не трогал, такая, мол, она нежная, обидеть боишься! А сейчас что случилось?!
Может, об этом с Колючкой и поговорить?
Почему они все смотрят на Иоанна так, словно он золото на навоз меняет?!
Да что происходит, вообще?!
Диана моложе, красивее, у нее сись... тут понятно! А Мария... как она смотрит, как двигается, как танцевала... Иоанн еще раз шарахнул кулаком в стену, и распорядился:
- Колючку сюда! Живо!
Слуги кинулись исполнять приказ короля.
***
Анна сидела в саду и