Не было движущихся толп, не было спешащих автомобилей и трамваев, не было обычного утреннего движения, в городе стояла полная тишина. И когда они спустились ниже через центральную часть города, вниз над зданиями и вдоль набережной озера, они увидели причину этого. Ибо на бульварах, улицах и дорогах под ними беспорядочными массами лежали десятки тысяч жителей города, неподвижные и мертвые, сраженные на всем его огромном пространстве, словно единым мечом правосудия. Автомобили были забыты на улицах, их водители мертвыми лежали у колес своих колес. Трамваи с мертвыми вагоновожатыми и толпами мертвых пассажиров стояли тут и там. Маленькие и большие лодки вдоль берега озера дрейфовали без руля с экипажами, неподвижно развалившимися на палубах. Весь огромный город, от тихого берега озера до его самых отдаленных пределов, казалось, был лишен каждой искры жизни.
Четыре пилота были объяты ужасом от того, что увидели на земле, но после небольшого колебания сделали круг и приземлились в озере на окраине города, а затем поднялись по зеленому маленькому разделительному парку к широкому бульвару Мичиган. Там, на тротуарах, в разбитых машинах и у входов в большие здания вдоль улицы, лежали мертвецы, и когда пилоты осмотрели ближайшие тела, они испугались еще больше. Ибо тысячи мертвецов были скрючены, опухли и искажены муками. Некоторые лежали с вытянутыми и изможденными лицами, как будто умерли много месяцев проболев туберкулезом. Другие были искалечены странными и мучительными муками столбняка. Лица других были лимонного цвета от ужасного удара желтой лихорадки. А у других были перегруженные лица и странно открытые рты жертв пневмонии. Бесчисленное множество из них также умерли от болезней или комбинаций болезней, которые ошеломленные пилоты не могли идентифицировать. И, что самое странное и ужасное из всего, те ужасные болезни, которые убивают за недели — или, по крайней мере, за дни, — по всей видимости, с такой внезапной силой ударили по Чикаго, что убили там все живое почти в одно мгновение!
Пилоты самолетов, глядя вдоль большого бульвара и разглядев груды мертвецов и обломки зданий и машин. Тут и там у окон больших зданий вдоль бульвара неподвижно раскинувшись лежали мертвецы. Ужасная тишина и безмолвие охватили весь город, и в присутствии этих бесчисленных тел, оказавшись в городе-склепе четверо пилотов почувствовали, что сходят с ума. У них хватило сил только на то, чтобы вернуться к своим самолетам и улететь из этого мегаполиса тишины и смерти обратно в Гэри. Однако прежде чем они добрались до Гэри, один из них потерял сознание. Его самолет ушел в штопор, но остальные трое, хотя и были одновременно атакованы ужасной болезнью, сумели приземлиться и рассказать новости, прежде чем потерять сознание. Врачи из Гэри, вызванные на помощь, немедленно заявили, что все трое поражены комбинацией из полудюжины или более смертельных болезней ужасной силы, заразившихся во время похода в ужасный чумной город, в который внезапно превратился Чикаго. Поэтому не могло быть никаких сомнений, что ужасная эпидемия обрушилась на Чикаго тем утром — эпидемия такой беспрецедентной и ужасающей силы, что убила миллионы жителей города, не пощадив ни одной души!
В течение тридцати минут ужасные новости летели по проводам из Гэри в Нью-Йорк, и кричащие статисты выносили их толпам, которые бледнели, читая их. Новость о самой ужасной катастрофе и смерти, которая когда-либо поражала человечество, разнеслась по всему миру, неся ужас и страх в самые отдаленные города Земли. И с каждым мгновением новые подтверждающие сообщения приходили из окрестностей Чикаго. Их присылали люди, которые проникли во внешние границы города, чтобы обнаружить, что Чикаго стал городом мертвецов, точно как описали пилоты, без единого живого существа. Смерть, по-видимому, уничтожила все живое в радиусе двадцати миль, в пригородах, а также в самом городе. И также быстро пришли сообщения о том, что те, кто отважился таким образом попасть в зону смерти Чикаго и вернулся, почти сразу же заболели ужасными болезнями. И хотя заболевшие не погибли на месте, было очевидно, что Чикаго превратился в огромную чумную точку на Земле, и что ужасные болезни, которые были выпущены там столь необъяснимым и ужасным образом, вполне могли смести и уничтожить все человечество!
Действительно, к полудню в районе Чикаго происходил большой панический исход людей, и эта паника начала быстро распространяться по стране, по всему миру, хотя ее несколько сдержало быстрое заявление правительства в Вашингтоне. В заявлении говорилось, что ужасная смерть от страшных болезней беспрецедентной смертоносности была необъяснимо выпущена в Чикаго и убила все население этого города. Эта трагедия была ужасающей, но в происходящем не было причин для общенациональной паники, поскольку эта необъяснимая смерть не поразила больше нигде никого, и были приняты меры, чтобы предотвратить ее распространение. Весь пораженный район Чикаго был переведен на военное положение, и войска уже высаживались там, чтобы оцепить район поражения. Медицинские и санитарные части всех видов, с персоналом из членов медицинского корпуса и гражданских врачей, были срочно отправлены в тот район, чтобы установить жесткий карантин. И наконец, поскольку все ужасные болезни, поразившие Чикаго, по-видимому, были вызваны микробами, величайшие бактериологи страны были призваны для совместного обсуждения дальнейших действий.
Так что заявление правительства, тут же было передано возбужденным толпам в Нью-Йорке, и несколько успокоило панику, хотя и не смогло искоренить страх. Все уже узнали, что бактериологи спешат в Нью-Йорк на конференцию, которая должна была состояться в здании Бактериологического института. Глава этого института, выдающийся доктор Рэндольф Браунер, спешно возвращался на самолете из лекционного тура по Среднему Западу, в который недавно отправился. Пока же подготовкой к конференции занимался его младший помощник — доктор Уолтер Хьюстон. Профессор Луи Депрео, известный бактериолог из Университета Классона в Новом Орлеане, также направлялся в Нью-Йорк на самолете, как и не менее известный профессор Герман Браун из Университета Канзас-Сити и доктор Дэвид Маккаллан из Монреальской школы наук. Шестой вызванный — доктор Роберт Хэддон из Филадельфийского фонда, уже прибыл в Нью-Йорк. Считалось, что эта полдюжина самых выдающихся бактериологов страны, собравшись вместе, сможет быстро определить наилучший способ борьбы с угрозой.
Поздно вечером первого дня ужаса, 15-го числа, люди в специальном защитном снаряжении осмелились войти в ужасный склеп смерти, в который превратился Чикаго, и забрали оттуда образцы пропитанного микробами воздуха, воды и плоти, необходимые для бактериологического анализа. Все пробы срочно доставили на самолете в Нью-Йорк, в Бактериологический институт, где провели их анализ. Так что, когда поздно утром 16-го числа шестеро бактериологов собрались в одном из офисов здания на конференцию, молодой Хьюстон смог кратко и ясно заявить им, что образцы, взятые из Чикаго, указывают на присутствие микробов почти полудюжины самых страшных болезней Земли: столбняка, пневмонии, желтой лихорадки, малярии и других. Он заявил, что микробы, несомненно, существуют там в беспрецедентной густоте и вирулентности, и добавил поразительное утверждение, что эти ужасные микробы, казалось, внезапно появились в телах всех живых существ, убивая мгновенно! Однако самым важным на данный момент было утверждение о том, что Чикаго кишит микробами самых страшных болезней Земли. В итоге доктор Браунер и его пять коллег-бактериологов быстро приняли и вынесли свой вердикт.
Чикаго нужно сжечь!
Великий город никоим образом не мог быть очищен от ужасной чумы, кроме как огнем. Никакие человеческие усилия не могли за короткое время очистить город от невидимых микробов смерти, которые таились в нем, и чем дольше миллионы мертвецов лежали непогребенными на его улицах и в зданиях, тем больше становилась угроза. В какое бы беспрецедентное состояние ни погрузила его смерть, было несомненно, что город и всех его мертвецов нужно было сжечь, чтобы предотвратить распространение этой смерти. И когда доктор Браунер вынес это решение, приговорив второй по величине город на континенте к уничтожению, во всей стране не было ни слова критики этого решения. Ибо так велик был страх, охвативший страну и Землю, что толпы разорвали бы на части любого, кто мог бы предложить выступить против совета бактериологов.