Но это произошло только в 1879 году. За двадцать лет, прошедших с тех пор, по реке Поттаватоми протекло много воды. Кроме того, появилась и исчезла Южная конфедерация. К тому времени, когда Таунсли сказал то, что хотел сказать, это уже не представляло особого интереса ни для кого, кроме историков. Кровоточащий Канзас уже давно перестал кровоточить, и Джон Уитфилд давно получил ответ на свой вопрос о том, что будет делать Гораций Грили, когда это случится. Ответ заключался в том, что Канзас истекал кровью достаточно долго, чтобы служить целям Горация Грили.
В великой борьбе, бушевавшей на протяжении пятидесятых годов, Юг столкнулся с непреодолимым препятствием: в западном мире середины девятнадцатого века он пытался защитить огромную систему человеческого рабства. Вероятно, этот недостаток был неизбежен для общества, основанного на рабстве. Но в то же время южане страдали от других и ещё более пагубных препятствий, участвуя в сражениях за несущественные цели. В этих беспричинных конфликтах Юг одержал ряд побед, которые обошлись ему дороже, чем стоили. Такой победой стал Закон о беглых рабах. Другой победой стал Остендский манифест. Закон Канзаса-Небраски был третьей. Но ни одна из них не оказалась более бесплодной для прорабовладельческих сил, чем получение контроля над первым территориальным правительством в Канзасе. Когда Пирс покинул свой пост, люди в Канзасе все ещё боролись за контроль над территорией, но битва символов уже закончилась, и «обескровленный Канзас» был присужден общественным мнением антирабовладельческому делу как одна из самых решительных побед, когда-либо одержанных в пропагандистской войне.
10. Политические партии в метаморфозах
В своей знаменитой последней речи, прочитанной в Сенате во время кризиса 1850 года, Джон К. Кэлхун сделал поразительный анализ «шнуров», которые удерживали Союз вместе. По его словам, эти нити были многочисленны и разнообразны, и некоторые из них уже лопнули от напряжения по мере того, как секции отдалялись друг от друга. Например, национальные церковные организации методистов, баптистов и пресвитериан уже разошлись под действием напряжения. Но другие связи продолжали держаться. [381]
Из всех этих оставшихся связей ни одна не была более признана в качестве сильного объединяющего фактора, чем две национальные политические партии — вигов и демократов. Эти два замечательных организма выполняли уникальную функцию в федеральной системе Америки. В силу природы этой системы каждый штат на уровне штата имел свои собственные политические проблемы и политические организации, но каждый штат был также общим участником национальных дел и, как таковой, нуждался в координирующем механизме для приведения своих собственных политических импульсов в рабочее взаимодействие с политической жизнью других штатов. Две национальные партии удовлетворяли эту важную политическую потребность. [382] Будучи слабо артикулированными структурами, они могли функционировать как оппортунистические коалиции различных государственных организаций. Но в то же время определенное единомыслие среди демократов и вигов придавало каждой группе определенную философскую сплоченность. Демократы имели обобщенную и мягкую популистскую ориентацию, а виги — столь же мягкую ориентацию на ценности собственности. Эти различия придавали партийным различиям некоторый реальный смысл. Однако в англо-американской политической традиции партии выражали себя диффузно, в установках и тональных качествах, а не в доктринах и догмах. Представляя интересы, а не идеологию, они демонстрировали покладистость, уступчивость, некоторую циничность и антиинтеллектуальные тенденции, которые свойственны коалициям групп интересов. Отсутствие четкой рационализации целей способствовало определенной расхлябанности, которая позволяла обеим партиям удерживать в своих руках смешанный пакет разнообразных государственных организаций.
Относительно не обремененные идеологической миссией, эти две партии не обладали достаточной интеллектуальной направленностью, чтобы предложить избирателям четкие альтернативы. Таким образом, они не справились с одной из классических функций, теоретически приписываемых политическим партиям. Но, потерпев неудачу, они прекрасно выполнили другую, не менее важную, хотя и менее ортодоксальную функцию: они способствовали консенсусу, а не расколу. Побуждая людей искать широкую основу для народной поддержки, они способствовали сплоченности общества и не позволяли обострять разногласия до опасной остроты. Не имея идеологического согласия в качестве основы для сплоченности, партии все же могли культивировать единство, основанное на атмосфере, которую люди развивают, работая вместе, или на практической потребности, которую различные группы могут испытывать в поддержке друг друга.
Национальные политические партии Америки до крайности преувеличивали эти элементы консенсуса. Не доводя вопросы до логического завершения, они часто практиковали искусство уклонения и двусмысленности, чтобы получить как можно более широкую базу поддержки. Они подменяли узы личной преданности лидеру — Джексону или Клею — общими убеждениями относительно целей политики. Они в значительной степени полагались на сентиментальные узы, которые развиваются среди людей, работавших в одной команде в победах и поражениях, и на прагматическую важность победы ради получения должности или осуществления власти.
Это сочетание esprit и интереса оказалось мощным цементом, даже при отсутствии реального согласия по вопросам политики. Таким образом, единство партии казалось способным пережить основные разногласия, а партийные завсегдатаи ценили партийную гармонию выше партийной политики. Когда вопрос о рабстве начал приобретать форму общественной проблемы, обе партии, чувствуя его раскольничий потенциал, энергично сопротивлялись его внедрению в политику.
Идеологи как южан, так и антирабовладельцев неоднократно оказывались в затруднительном положении из-за этого сопротивления. Например, Кэлхуну снова и снова не удавалось добиться единого фронта южан, потому что южные виги не доверяли ему в политическом плане, а южные демократы не хотели создавать никаких комбинаций, которые отделили бы их от союзников-северян из числа демократов. В 1848 году, когда Кэлхун, казалось, собирался заручиться двухпартийной поддержкой южан для своего «Обращения к народу южных штатов», южные виги в последний момент свернули с пути, потому что, только что избрав Тейлора на пост президента, они не хотели ставить под угрозу результаты своей победы до того, как их кандидат вступит в должность. Для вига из Джорджии Роберта Тумбса проект Кэлхуна был просто «смелым ходом, чтобы дезорганизовать южных вигов». [383] Среди противников рабства притяжение партийной лояльности также