— О, Гризли! Русский медведь!
Я встал как вкопанный и обернулся на Медведева.
— Гризли, — спросил я, — нас сейчас бить будут или как?
— Подожди, я ещё не разобрался, — ответил мне друг, развернулся и посмотрел в ту сторону, откуда его окликнули.
А нам навстречу уже шёл китаец с явно военной выправкой, да и хоть в парадном, но всё же в военном мундире.
Гризли выдохнул с облегчением.
— А нет, всё нормально, — сказал он, махнув рукой. — В худшем случае придётся много пить, но морду бить нам никто не собирается.
— Это уже неплохо, — ответил я.
Тем временем военный подошёл, пожал руку Медведеву, обнял его, после чего уже пожал руки нам.
— Друзья Гризли! — сказал он, раздвигая губы в улыбке. — Мои друзья, прошу вас присесть за столик. Я, конечно, его вообще не ожидал здесь увидеть, но безмерно рад встрече!
Когда мы сели, китайский военный продолжил дружеский допрос. Он явно не ожидал увидеть Гризли в этом ресторане.
— Ты вообще как здесь оказался? Я очень рад встрече, но до сих пор не могу поверить.
— Считай, что я тут в дипломатической миссии от русских, — ответил на это Гризли.
После чего нам принесли какие-то напитки, заказанные китайцем, и мы выпили.
— Но ты же, вроде бы, жил на Стене, — проговорил китаец, разводя руками, — причём безвылазно. Я так понял, что тебе не светило освобождение оттуда.
— Всё меняется, мой друг, — ответил ему Медведев. — Моё дело, наконец-таки, пересмотрели, кстати, как раз благодаря Виктору, — он указал на меня, — и пришли к выводу, что я ни в чём не виноват. Поэтому меня сняли со Стены и вернули в обычную полноценную жизнь.
— О, это прекрасно, Гризли! — сказал китаец. — Я невероятно рад такому обороту. Я всегда знал, что ты хороший человек и достоин большего, чем каторга на Стене.
— А ты здесь какими судьбами? — спросил его Гризли.
— О, я прибыл сюда со Стены с постоянной миссией, — тот развёл руками и хохотнул. — Буду просить денег. У нас же скоро тут будет праздник — обретение великой реликвии императорским родом. Поэтому, глядишь, может быть, в честь праздника император расщедрится.
— Понятно, — кивнул Медведев. А затем оглядел нас и снова обратился к своему знакомому: — Тут такое дело: мы только что прибыли в город. Может быть, подскажешь какой-нибудь постоялый двор или гостиницу, чтобы, с одной стороны, не стыдно было, а с другой, чтобы не сильно дорого?
— Да без проблем, — ответил на это китаец. — Подскажу и даже сейчас же покажу. Всё равно тут кормят дорого и невкусно. Пойдёмте!
А когда мы вышли, китаец подмигнул Гризли и сказал:
— Всё-таки, знаешь, я к нашей еде на Стене уже гораздо больше привык. А здесь всё что-то не то.
Какими-то задворками, хоть чистыми, но узкими переулками, он довёл нас до постоялого двора. Причём выглядел тот вполне добротно и даже уютно, по сравнению с забегаловками на Стене.
— Друзья, — сказал он, показывая нам на приземистое, но основательное здание, — я вам так скажу: это заведение держат наши армейские отставники. Кормят тут вкусно и сытно, совершенно спокойно реагируют на представителей всех профессий и представителей разных стран и рас. Потому что, ну сами знаете, на Стене кого только нет. Поэтому рекомендую остановиться тут.
Напоследок Гризли приобнял китайца и сказал ему:
— Дорогой Чжан, удачи тебе с попытками выбить финансирование!
— А тебе — успехов с твоей дипломатической миссией, — в ответ на это ответил китаец. — Если что, могу подсказать, где находится ваше посольство в столице.
— О, вот это было бы неплохо, — кивнул Гризли.
— У нас посольский квартал называется «Высокий город», по сути это международный район, и там находятся все дипломатические миссии. Там полно садов, прудов, аллей, засаженных цветами и разными деревьями, ресторанов вроде этого, чтобы иностранцы не сильно встречались с реальностью вроде столичных трущоб. Они живут в своём мирке, им нормально. И поэтому вам надо будет идти в Высокий город. Там же, кстати, находится летняя резиденция императора, а следом за ней полукольцом идёт посольский квартал. Туда-то вам и нужно.
Мы поблагодарили друга Гризли по имени Чжан и решили, что нам нужно всё-таки для начала засвидетельствовать в российском посольстве наше почтение, так сказать, и немного осмотреться.
— Кстати, — проговорил Росси, — раз уж пошла такая пьянка, то я, пожалуй, отправлюсь к своим родным австро-венграм и тоже пособираю там информацию: что к чему. Ты как: пойдёшь через российское или со мной?
— Нет, — я покачал головой, глядя на окружающий нас незнакомый город. — Меня не устраивает вариант пробиваться на этот праздник через посольство, причём через какое бы то ни было. Мне нужно заявить о себе, потому что, придя якобы от Российской империи, я не буду иметь права потом начать требовать привилегий тохарского императора. Просто не могу этого сделать. Поэтому давайте так: вы, друзья, расходитесь по посольствам, а я попробую попасть на это самое празднество напрямую, через канцелярию императорского дворца.
В глазах Росси я увидел нескрываемый скепсис.
— Послушай, ты же для них никто, — проговорил Джузеппе. — У тебя как будто бы нет ни родины, ни флага.
— О чём ты? — сказал я. — Флаг у меня уже есть, и родину восстановлю. Поэтому деваться мне некуда. Зато у меня есть кровь, сила и покровительство богини. Ничего, будем прорываться.
Но прежде, чем пойти в Высокий город, мы зашли в постоялый двор, сняли себе комнаты, переоделись, почистились, чтобы выглядеть получше, и разошлись заниматься каждый своими делами.
Я отправился напрямую в канцелярию императора и по пути занимался тем, что рассматривал столицу Китайской империи. А она была очень разная. Конечно, и наш Екатеринбург тоже не был везде одинаковым, но всё же наши города выглядели значительно лучше, потому что у них здесь между районом трущоб и районом зажиточных торгашей границей иногда служила дорога, мощёная деревянными досками. Более состоятельные дома, были обнесены высоченными заборами, чтобы не портить себе вид бедными голодными жителями трущоб.
С одной стороны играла музыка, слышался смех и танцы, а по другую сторону улицы в бараках с выбитыми окнами ютились полуголодные грязные нищие люди. Бывало, что по дороге проезжал какой-то купец на паланкине или воины из родовой гвардии местного аристократа шествовали, так те не стесняясь палками били любого, кто оказывался у них на пути.
Попробовали и на меня замахнуться, но увидев мою красную косу и предупредительно зажжённый на ладони огонь, лишь сплюнули под ноги и обошли стороной. Всё же тохары и здесь воспринимались