И я почувствовал, что на мою просьбу откликнулись. Я ощутил какую-то невероятную энергию в ближайшем капище. Возможно, здесь ещё был какой-то разлом. И я потянул эту самую энергию оттуда.
Сначала всё шло очень тяжело. Я почувствовал того же ленивого и очень медленного кота, который вроде бы откликнулся, но всё ещё ворочался, ему приходилось просыпаться, поэтому он фырчал. Но затем всё-таки поделился силой.
Она сначала медленно, лениво текла ко мне, но всё-таки текла. Постепенно эта струя усиливалась, её напор возрастал, а я накапливал и накапливал энергию. Я чувствовал, как внутри меня что-то перестраивается, как с каждой секундой становится всё легче и легче.
Вместе с тем пришло понимание: скорее всего, это предсмертная агония, когда боль уже настолько сильна, что организм просто отключает все нервные окончания.
Но мне было плевать. Я собирал в себе все эти ручейки силы, идущие от капища, а, возможно, и от ближайших разломов, потому что ручейков было много.
— Что ты там задумал, ничтожный человечишка? — Бельзияр склонился ко мне ещё сильнее, и это было мне на руку.
Правда, создалось ощущение, что я забыл практически все магические конструкты. Сейчас в голове был только один. Да и пусть. Я же использовал силу родовичей, силу капища, силу Матери Сырой Земли. Так пусть и конструкт будет созданный родовичами.
И все те силы, которые я скопил внутри себя, я пустил на один лишь конструкт, на полог бабушки Зарины. Он вышел огромным, достаточно большим, чтобы накинуть его на Бельзияра.
Тот дернулся, но ничего не успел сделать. Конструкт оплёл его со всех сторон. Правда, этот полог почему-то был не оранжевого или красного цвета, а всё того же синеватого, каким в последнее время стало моё пламя в мире демонов.
Полог начал сжиматься вокруг Бельзияра. Кроваво-красная плоть безумного бога начала проступать ромбиками сквозь него. И, судя по всему, это причиняло ему нестерпимую боль. Он орал, что есть мочи, пытался высвободиться из смертельной хватки конструкта, но у него ничего не получалось.
А тот всё продолжал сжиматься и сжиматься, как будто не существовало никакой силы, которая могла бы его остановить. И пусть я уже не понимал, почему у него такой цвет, какая у него сила, самое главное, что он сработал.
Вдруг давление полога бабушки Зарины дошло до критической точки, и во все стороны просто брызнули ошмётки безумного бога.
Его разорвало на мелкие куски. Предсмертный хрип затих где-то далеко наверху.
Я просто лежал и смотрел в голубое небо, где кружился странный пепел. Обожжёнными, разбитыми губами ловил его, словно снежинки. А в голове засела странная мысль: пора менять девиз.
Раньше он звучал как «Пламя и месть». Только вот мстить уже некому. Поэтому надо бы изменить его на «Пламя и честь». Вот только кто теперь сможет поднять флаг Тохарской империи? Большой вопрос.
Эту мысль прервал топот ног. Голову я повернуть уже не мог, у меня не было ни сил, ни возможности. И тут надо мной склонились два силуэта, в которых я с удивлением узнал Тень и Белоснежку.
— Ты чё тут разлёгся⁈ — рявкнула Тень. — Какого хрена лежишь? Пора валить отсюда, тут сейчас всё разрушится!
Я действительно ощутил, как Стена подо мной всё сильнее и сильнее дрожала, вокруг всё шаталось, стоял невероятный треск. Горы, возвышающиеся с двух сторон от ущелья, начали просто осыпаться.
Казалось, весь мир вокруг просто начал ходить ходуном.
— А вы здесь откуда? — прохрипел я. — Я же сказал вам уходить на дальние рубежи.
— Ты что, сдурел, что ли? — на полном серьёзе спросила меня Тень. — Витя, ты вообще тут? Алё!
Я присмотрелся к своей соратнице, и понял, что это совершенно не она. С неё лоскутами сползала иллюзия, и я увидел, что передо мной никто иной, как богиня Саламандра, причём в человеческом обличье и с обилием всевозможных божественных татуировок.
Тогда я перевёл взгляд на Белоснежку, и понял, что это тоже иллюзия, которая внезапно растворилась. Передо мной стоял седоволосый, седобородый маг с посохом в старомодном балахоне.
И вот эти двое схватили меня под руки и подняли.
— Да, огонёк, — прохрипел Гранд льда, — хорош валяться. Нам некогда ждать, пока ты придёшь в себя. Валить отсюда надо.
— Куда? — спросил я, ничего не понимая и вообще не в силах поспеть за быстро меняющейся ситуацией.
— Туда! — указала рукой Саламандра на разрезающий землю у подножия Стены разлом. Стена под нашими ногами крошилась, шла трещинами и обваливалась целыми секторами между сигнальными башнями. — Прыгать надо.
— Уверена? — Гранд недоверчиво уставился на провал далеко внизу.
— Уверена. Выход там же, где и вход. Если мы останемся здесь после его смерти, то застрянем навсегда в этой вариации безумия. Этого допустить никак нельзя.
— То есть не сдохнуть здесь, но сдохнуть там? Отличный план, — хмыкнул Гранд и посильнее вцепился в мою руку.
— Лучше у нас всё равно нет, — огрызнулась богиня, и, подхватив меня под руки, они просто взяли и сиганули в открывшуюся бездну.
Глава 22
Бездна была не просто огромной, в ней и впрямь не было никакого дна. Более того, наше движение в ней ощущалось замедленным, словно мы падали сквозь желе.
— Что мы вообще делаем? — поинтересовался я.
— Надо немного переформулировать вопрос, — невесело усмехнулся Гранд. — На что мы вообще надеемся?
Саламандра посмотрела на нас с неким божественным прищуром и ответила:
— На любовь мы надеемся. На любовь одной отчаянной женщины.
Я ничего не понял, да и не было время задумываться о словах богини, потому что в этот момент мы попали в какую-то алую пелену. Понятно, разлом был энергетическим, но теперь нас начало реально физически жечь, причём неимоверно, до такой степени, что мы чуть ли не начали растворяться. Однако мы по-прежнему держались втроём и летели, преодолевая любую боль.
А затем рядом с нами стали обрушиваться куски тела Бельзияра, на которое он был расщеплён пологом бабушки Зарины. И когда какой-то из этих кусков испарялся в огне разлома, из него появлялись души.
Одного из таких, с красной косой, пожилого мужчину с мечом, щедро отделанным муасом, я увидел практически перед собой. Он стоял, глядя на меня, затем кивнул, мол, молодец, а потом отсалютовал мечом.
Я понял, кто это: последний Тохарский император, племянник которого предал его и стал спусковым крючком последовавших далее событий.
А потом я увидел другого предка. Душу прадеда Рарогова, нетленное тело которого нашёл в старой резиденции. Тот тоже отсалютовал мне и зажёг огонь