Я кивнул, картина прояснялась. Это был не просто сбор. Это была насильственная консолидация. И эти двое действовали как надзиратели, а не как товарищи.
Я повернулся к своему пленнику. Он сидел на земле, все еще оглушенный процедурой, но в его глазах тлела все та же фанатичная искра.
— Ну что? Готов поговорить? Зачем вы собираете всех? Куда ведете?
Мужчина медленно поднял на меня взгляд. Его губы растянулись в кривой, окровавленной ухмылке.
— Гори в аду, слуга узурпаторов… — прохрипел он. — Принц… очистит эту землю… от скверны…
У меня не было ни времени, ни желания возиться с ним. Я вздохнул, и мой клинок «Энго», материализовавшийся в руке в виде татуировки, описал короткую дугу. Сталь со свистом рассекла воздух и его горло. Он рухнул на бок, захлебываясь собственной кровью.
— Беги, — резко сказал я Талии. — Из этих тоннелей. Чем дальше, тем лучше. То, что здесь происходит — не твоя война.
Она смотрела на меня с шоком и непониманием, но затем кивнула.
— Спасибо… — прошептала она.
— Показывай дорогу дальше, — скомандовал я девочке, уже разворачиваясь к отряду.
Внутри все кричало об одной простой вещи: в повстанческой армии происходит что-то ОЧЕНЬ плохое. Что-то, что заставляло их сгонять своих же людей силой, убивать тех, кто сопротивлялся, и делать это с такой методичностью, которая не оставляла места сомнениям.
Это был не сбор для контратаки. Это было нечто иное.
Мы снова двинулись в путь, и теперь Лира на моем плече указывала направление с еще большей уверенностью, ее маленькое тельце напряглось, а пальцы впились в складки моего мундира. Она будто чувствовала близость цели, и это заставляло ее одновременно и рваться вперед, и съеживаться от страха.
Воздух в тоннелях стал гуще, тяжелее, и в нем витало нечто большее, чем просто запах сырости и камня — смутное, давящее ощущение неправильности, которое щекотало нервы и заставляло кожу покрываться мурашками.
Мы бежали почти бесшумно, лишь шорох подошв по щебню нарушали гнетущую, почти осязаемую тишину. Свет от наших артефактов отбрасывал на стены прыгающие тени, которые казались живыми и враждебными.
Спустя еще несколько минут впереди тоннель в очередной раз расширился, переходя в очередную пещеру, поменьше предыдущих, с низким, свисающим потолком, усеянным сталактитами, похожими на каменные слезы.
Едва мы пересекли ее порог, как из тени у дальней стены, из-за груды обломков, донесся сдавленный окрик, и несколько фигур встали в оборонительную стойку, щиты и клинки готовы к бою. Я уже было скомандовал своим приготовиться, но тут же узнал одного из «врагов».
— Ралот?
Комбат из «Черных Акул», а ныне мой подчиненный, медленно опустил свой боевой молот, его лицо, обычно невозмутимое, было напряжено, а в глазах, мерцавших в отсветах артефактов, читалась усталость и глубокая настороженность.
— Майор. Вы здесь… Я чувствовал, что кто-то приближается.
Его бойцы расслабились, мы сошлись в центре пещеры.
— Как ты добрался так далеко? — спросил я, окидывая взглядом его людей. Они выглядели собранными, но в их глазах читалась та же настороженность, что и у моих, та же тень неизвестности. На их униформе виднелись свежие подпалины и следы копоти.
Ралот мотнул головой в сторону, откуда мы пришли, и куда вела нас Лира.
— Интуиция. И не только. У меня есть… техника. Семейная. Я начал ощущать ее еще несколько часов назад, где-то в подкорке. — Он помолчал, его взгляд стал отрешенным, будто он прислушивался к чему-то внутри себя, к какому-то внутреннему камертону. — Оттуда, куда мы идем… исходит мана. Странная. Чуждая. Я никогда не чувствовал ничего подобного за все свои годы. Она не агрессивная, не злая. Она просто… ужасающая.
Слово повисло в воздухе, тяжелое и зловещее. «Ужасающая». Оно идеально ложилось на то смутное предчувствие, которое не отпускало меня с самого начала этой вылазки.
Это было еще одним подтверждением. Девочка вела нас верно, прямо в эпицентр чего-то очень, очень дурного. То, что затеяли повстанцы, было не просто отчаянной контратакой или эвакуацией.
— Объясни подробнее, — потребовал я. — Что именно ты чувствуешь?
Но он лишь снова покачал головой, и в его глазах мелькнуло что-то вроде изумления, смешанного с отвращением.
— Не могу описать точнее. Это не запах, не звук, не свет. Это… как вибрация на самой границе восприятия. Как скрежет зубов, который чувствуешь костями, а не ушами. Она исходит оттуда. — Он снова ткнул пальцем в сторону темного тоннеля, того самого, что указывала Лира. — И она становится сильнее с каждой минутой.
— Хорошо, — кивнул я, поднимаясь. — Теперь мы идем вместе. Если интенсивность изменится или направление — сразу говори.
Ралот молча кивнул, его лицо вновь стало каменной маской солдата, готового выполнить приказ, но в глубине глаз оставалась та же тревога. Наши отряды слились, образовав более крупную и грозную силу. Я снова посадил Лиру на плечо, чувствуя, как она вся дрожит.
— Показывай дальше, — тихо сказал я ей. — И будь готова в любой момент указать на ближайший выход. Не геройствуй.
Мы шли еще около двадцати минут. Я сознательно усилил свое восприятие, направив потоки маны через уже привычные техники «Урии» и «Юдифи». Мой разум, и без того острый, стал подобно отполированной линзе, улавливающей малейшие искажения в энергетическом поле тоннелей.
И тогда я почувствовал это сам.
Впереди, еще далеко, но уже невероятно мощно, пульсировал источник маны. Он не был похож ни на что из того, с чем я сталкивался. Это не была чистая, упорядоченная энергия артефактов или живая, хоть и усиленная, мана Артефакторов.
Это было что-то тяжелое, густое, почти физически давящее, словно сама материя пространства сжималась и растягивалась в такт этим ударам. Как и сказал Ралот, оно вибрировало в костях, заставляя зубы смыкаться в непроизвольном спазме.
В нем была древняя, неподвластная времени мощь, смешанная с чем-то… неестественным. Извращенным.
И сквозь этот гнетущий гул пробивался другой, знакомый сигнал — тонкий, высокий звон, который я впервые услышал в пещере с артефактом Эпоса. Звон невероятной, почти богохульной ценности. Там, впереди, находилось что-то, что Маска Золотого Демона жаждала с просто поразительной силой.
Я резко остановился, подняв сжатый кулак, и весь отряд замер за моей спиной, затаив дыхание. Ралот посмотрел на меня, поняв, что я тоже почувствовал.
— Да, — коротко, одним выдохом, кивнул я ему.
Теперь я мог вести отряд сам.