— Для меня честь, князь, — ответил я тем же выверенным тоном. — Мы тоже рады быть в вашем доме и благодарим за организацию вечера в честь нашего рода.
В этот момент девушки синхронно склонили головы. Милена и Ольга чуть глубже, чем требовал протокол; Злата ограничилась лёгким наклоном, скорее кивком, чем поклоном. Но жест выглядел идеально — безупречное соблюдение формы, уместное для каждой.
Взгляд Оболенского скользнул по ним. Белое платье Златы, чёрно-белое у Ольги, красное у Милены. Секунда — и он уже всё понял: два платья и часть украшений пришли из его дома, третье — от другого великого нейтрального рода из Тринадцати. Всё продумано, всё сбалансировано. Ни один аристократ не сможет придраться, ни один род не сочтёт себя обойдённым. На лице князя мелькнула едва заметная улыбка — не столько для нас, сколько для самого себя, как отметка: ход сделан правильно.
— Для меня особая честь принимать вас в нашем доме, — сказал он чуть громче, чтобы его услышал весь ближайший круг. — Сегодня первый бал вашего рода после восстановления.
Он выдержал паузу, а затем добавил:
— Официальное открытие мы объявим чуть позже, через полчаса-сорок минут, когда прибудут остальные гости. Сами понимаете, без них начинать было бы неправильно.
— Разумеется, — кивнул я. — Всё прекрасно понимаю. Это вполне естественно.
— Тогда прошу меня простить, — продолжил он. — Мне необходимо встретить ещё нескольких важных гостей лично. После официального открытия у нас будет больше времени, чтобы поговорить подробнее.
— Конечно, — ответил я. — Мы с удовольствием продолжим беседу позже.
Оболенский кивнул, чуть улыбнулся и склонил голову — короткий жест, который в этот момент прозвучал громче любых слов.
— А пока, прошу вас, — добавил он, — наслаждайтесь музыкой, напитками и закусками.
Он сделал шаг в сторону, и зал словно ожил. Шум вернулся, кто-то зашептался, кто-то повернул головы в нашу сторону. Но главное уже состоялось: встреча двух древних родов произошла, и все это увидели.
Оба древние, оба великие. Меня ещё не все воспринимали всерьёз, но сам факт возрождённого рода заставлял держать дистанцию. А с Оболенским всё было проще — его знали давно и хорошо. Поэтому никто не хотел стоять слишком близко и слушать то, что не предназначено для чужих ушей.
Я скользил взглядом по залу. Толпа двигалась неторопливо, словно единый организм, но я искал не лица — движения. Кто слишком резко повернулся, кто задержал взгляд, кто делает вид, что идёт за бокалом, но смотрит на нас слишком прицельно.
В голове настойчиво крутился дуэльный кодекс. Формально у меня подтверждён седьмой ранг по пути силы. А значит, любой маг восьмого или даже девятого имеет право вызвать меня. И отказаться я не могу — не без последствий.
Но реальность была хуже. По пути магии я сам едва ли дотягивал до второго ранга. На практике — всё ещё первый. И я слишком хорошо помнил, как в последний раз полез в плетение восьмого ранга: секунды хватило, чтобы провалиться в темноту.
Да и путь силы не давал уверенности. Да, тело и разум почти пришли в синхрон, но «почти» — это не «совсем». Даже с равным противником, с тем же седьмым, я не был уверен, что смогу удержаться.
И вот именно в этот момент к нам шагал какой-то молодой человек. Слишком быстро, слишком прямо. Бокал в руке, плечи поданы вперёд, взгляд цепкий. Я уже видел в этом сценарий: сейчас прольёт вино, или «споткнётся» как повод, и дальше всё по кодексу — вызов, поединок, аплодисменты толпы.
Я даже успел просчитать траекторию: если бокал полетит — уводить девушек назад, если заденет плечом — в сторону. И внутри мелькнула усталая мысль: ну вот, как в книгах — любой первый бал заканчивается дуэлью.
Но всё вышло иначе.
Парень вдруг дёрнул плечом и свернул. Прямо к двери на балкон. Исчез, оставив за собой только запах вина. Скорее всего, просто перепил.
Я моргнул, выдохнул. И поймал себя на том, что весь зал секунду назад виделся мне полем битвы.
Паранойя, Аристарх. Чистая паранойя. Но хуже то, что я слишком много перечитал. В каждой второй истории герой обязательно оказывался втянут в дуэль. И теперь я жду её, как обязательную часть сценария.
И как раз в тот момент, когда я успел убедить себя, что дуэль — это лишь плод паранойи, к нам шагнул новый гость.
— Барон, — произнёс он с лёгкой улыбкой, учтиво склонив голову. — Позвольте представиться. Граф Белозёров, Иван Петрович. Рад приветствовать ваш род вновь среди великих.
Я пожал ему руку.
— Взаимно, граф. Рад знакомству.
— Для меня честь, — продолжил он тем же ровным тоном. — Давно слежу за вашими успехами, и особенно — за победой вашей дружины. Думаю, у нас будет повод обсудить сотрудничество. Но, конечно, не сейчас, а в более спокойной обстановке.
Граф Белозёров говорил гладко, даже слишком: поздравления, пожелания, слова о «великой чести». Я кивал, отвечал ровно — и уже чувствовал, что за его спиной назревает что-то большее.
Движение было слишком прямым, чтобы оказаться случайностью. Мужчина лет тридцати, шагал к нам уверенно, будто по разметке. В руках бокал, взгляд цепкий. Сценарий был прост: граф вежливо отступает, моя нога оказывается на пути — и вот готовая подстава. Он спотыкается, вино на платьях, обвинение на мне. Повод для дуэли готов.
И весь зал смотрит. Я это чувствовал кожей.
Я просчитал траекторию. Секунда — и он будет здесь. Ещё миг — и моя нога станет якобы виновной. И тогда никакие объяснения не помогут.
Эхо дрогнуло в груди, и я сместил вес. Одно движение — нога ушла с траектории в тот самый момент, когда он должен был зацепиться.
И всё рухнуло.
Мужчина оступился, но ноги моей там уже не было. Он не споткнулся обо мне. Он споткнулся о пустоту. И в глазах десятков аристократов это выглядело не как «попытка», а как нелепость.
Бокал выскользнул и разлетелся на осколки. Красное вино брызнуло по полу. И то, что случилось дальше, заставило меня прищуриться: мужчина вскрикнул и выронил руку, по ладони тонкой линией побежала кровь.
Я знал эти бокалы. Закалённое стекло, усиленное Эхо. Их можно ронять на мраморный пол десятки раз — и они не треснут. Но сейчас он сжал его так, что тот лопнул. От злости. Оттого, что план провалился.
Я отметил ещё одно: это был не простой аристократ. Девятый ранг по пути силы.
И теперь вся эта сцена выглядела так,