— Махинации с грелками? Серьёзно? — уточняю, не отрываясь от иглы.
— А вы удивитесь, до чего доходит людская изобретательность, — сухо отвечает она. — Один дозорный уже спросил, можно ли унести домой. В счёт будущей службы.
Я закатываю глаза.
— Ладно. Заводите отдельную строку в учёте. Назовите... ну, например, «обогревочные мешочки».
Лавейл фыркает, но кивает. А потом — неожиданно — смотрит на меня мягче:
— А вообще… здорово вы это придумали, лиора Аэлина.
Маленькая партия расходится быстро, дозорные просят ещё.
А у одного из них оказывается брат-купец. Тот тоже заинтересовался. Только ему нужно что-то «поизысканнее»: мешочки с вышивкой для шайров — благородных драконов Пустоши.
Соглашаюсь. Первая настоящая сделка. Не помощь от мужа, не милость Саара — заработок, сделанный солью, иглой и упрямством.
Спустя пару дней я уже до ночи корплю над заказом. Пальцы ноют от уколов, глаза щиплет от усталости.
— Хватит. Ложись, — говорит Рик.
Я поднимаю взгляд. Он стоит в дверях кухни, опирается на косяк, наблюдая.
— Это приказ? — спрашиваю.
— Здравый смысл.
Рик уходит, а я почему-то откладываю иглу.
***
Заказы сыплются один за другим. Кто бы мог подумать, что из обычных мешочков выйдет целое дело. Они быстро вошли в обиход. Народ прозвал их «теплушками», и теперь по двору всё чаще раздаётся:
— Эй, друг, теплушку не забудь! Без неё на посту уши отвалятся.
Но благородным драконам из Вольных городов «теплушку» не продашь, звучит уж слишком... просто. Поэтому с лёгкой руки того самого купца появляется новое название: арк’кала. Говорят, это с древнего драконьего. Ага, конечно. Нет такого слова. Зато звучит.
Торговля идёт. Мы получаем небольшой, но стабильный доход.
На днях с Лавейл заказываем ткань. Три рулона шёлка разных цветов. Каждый обходится в сто капель. Только вместо обычного материала нам привозят магический. Настоящий зачарованный шёлк — тонкий на ощупь, но плотный по структуре, с лёгким внутренним свечением. Идеально держит тепло.
Сначала думаю, что это ошибка, но торговец уверяет: нет, всё верно. Утверждает, что мужчина от меня пришёл.
— Интересовался… мешочками, — добавляет он. — Сказал, у хозяйки талант. Заказ оплатил и пожелал остаться неизвестным.
Я замираю.
Даже представить не могу, кто это. Саар? Не думаю. Вряд ли он вообще был в курсе. Рик? Я вижу его только урывками: он всё чаще куда-то пропадает. Но обязанности хранителя крепости исполняет исправно.
В любом случае ткань я забираю. Магия в ней тонкая, рунная, и для нашей работы подойдёт идеально. Не пропадать же добру.
Вечером мы с Лавейл продолжаем шить мешочки для шайров: красивые, из дорогого шёлка, с капелькой магии.
Рик подкрадывается так тихо, что я чуть не колю себе палец.
— Всё ещё шьёте? — негромко говорит он.
— Удивлены? — откликаюсь я, делая последний стежок.
Хранитель смотрит долго. Даже дерзко.
— Вдохновлён, — наконец говорит он, отодвигая стул и садясь без разрешения.
Я поднимаю бровь:
— Помочь пришли?
— А если бы да?
— Тогда берите вот это. — Экономка пододвигает к нему пустые мешочки.
— Только не перепутайте, где шов, а где дырка для тепла, — усмехаюсь я.
Рик берёт, не моргнув. Взвешивает ткань в ладони.
— Если так пойдёт и дальше, — говорит он с ленивой усмешкой, — к весне придётся открывать Академию. С факультетом мешковедения. И кафедрой зольной магии имени лиоры Аэлины.
— Академия, кафедры, магия… Так и скажите, что тоже хотите себе грелку, — невинно парирую я. — Только учтите: тем, у кого сердце изо льда, она может не помочь.
Рик чуть улыбается.
— У меня оно не изо льда. Оно просто приучено к холоду.
Я замираю на секунду — просто не знаю, что сказать. А хранитель тем временем довольно ловко наполняет мешочки, будто делает это не в первый раз.
Мы продолжаем шить несколько вечеров подряд, и через пару дней у нас накапливается целая партия. Заказ уходит торговцу в Вольный город, и уже на следующий день он просит ещё. Говорит, брату в Цитадель отправил, понравилось.
Продажа помогает не только заработать капель, но и развернуть работы у фонтана. Даже позволяет нанять дополнительных рабочих. Теперь с утра до вечера мы сверяем данные, стучим по плитам, бурим пробные отверстия и бесконечно спорим — здесь ли точка входа или метр в сторону. Я хрипну, командуя. Ругаюсь, когда каменщик делает не то. А вечером снова шью мешочки на продажу.
Сплю урывками.
Ем стоя.
Проходит пара недель. Центр фонтана вычищен от камня. Мы вручную демонтировали часть кладки. Под землей, почти наверняка, источник. Пока ещё не вскрыт. Но уже почти.
Почти.
И вот когда я, с рукавами, закатанными по локоть, коленями в грязи, вожусь у фонтана — во двор въезжает големобиль с гербом рода Ретьен. Останавливается почти рядом с раскопками.
Водитель выскакивает, с усилием распахивает одну дверцу, и появляется Каэль. Безупречно одетый. Гладко выбрит, надушен и раздражающе безмятежен.
С другой стороны выходит его любовница — а может, уже вторая жена — лиора Вальдьен. Вся в белом. С аккуратно выпирающим животиком. Локоны завиты, накидка с дорогой вышивкой.
А я стою посреди строительной площадки. В одежде на два размера больше, которую отыскала Лавейл, и в грязных сапогах. Со спутанными волосами. С руками, испачканными в земле.
И смотрю, как Каэль неторопливо осматривает двор, словно выбирает вино в погребе.
— О, дорогая жена?.. — его холодные глаза замирают на мне. — Выглядишь скверно. По письму я ожидал нищенку. А ты, оказывается… в базарные торговки подалась?
10. Муж вернулся
— Каэль, — говорю я и кланяюсь. Не слишком низко. В самый раз, чтобы выглядело как издёвка.
Он хмурится, но приличия вынуждают его склонить голову в ответ. Его любовница прижимает к носу платочек — то ли скрывает гримасу, то ли просто боится пыли.
Каэль впивается взглядом в мою рабочую одежду, потом переводит взгляд на щуп в руке. Лёгкое недоумение всплывает на лице дракона.
— Ты теперь и в землекопы подалась? — интересуется он. — Или это новый способ торговать грелками в грязи?
Рабочие замирают: один опирается на лопату и ухмыляется, другой поигрывает камнем. Самый молодой спорит на теплушку, что я вышвырну этого хлыща.
А