— О чём это ты? — вскочил, впился в меня взглядом. — Что ты собираешься делать? — переменился в лице, рявкнул. — Нет! Сколько ещё душ ты собираешься сожрать? — Ульмания вздрогнула и попятилась. — Ты и так уже запутался в том… — Райгвар сбился, сглотнул, замотал головой. — Нет. Нет-нет-нет. Ты не будешь моим учителем смещать равновесие к знаниям сект. Как бы я ни был тебе обязан, Атрий, я…
Я вздохнул ещё раз, опустил руку и, наконец, ответил, заставляя Райгвара замолчать:
— Даже не собирался. Я знаю несколько лечебных техник и могу попробовать помочь.
Райгвар облизал губы, недоверчиво нахмурился:
— Какого ранга твои лечебные техники?
— Земного.
— Этого мало, — разочаровано качнул головой Райгвар.
— Этого мало, если лить их как воду в песок, но если действовать, как лекарь…
— Ты обладаешь навыком перемещения духовного взгляда в тело раненого?
Райгвар уже поверил, уже согласился, но Пересмешник снова всё испортил:
— Гос-по-дин. И вы, и я знаете, что вы не восстановили эти техники. Даже не начинали. Вы собираетесь делать ЭТО, а делать ЭТО, тем более, с равным Возвышением, вам запретили. Вы хотите умереть, спасая вот этого?
Райгвар, который прекрасно слышал мыслеречь, скрипнул зубами, поднял руку с растопыренными пальцами:
— За «вот этого» я бы вырвал тебе сердце, но ты бился рядом со мной, ты ценой раны замедлил моего врага, ты слуга моего собрата, поэтому я сделаю вид, что не слышал твоих грязных слов, — перевёл взгляд на меня. — Так, значит, ты и правда можешь спасти моего учителя, но это опасно. Что же…
Райгвар буквально рухнул вниз, не встал, а грохнулся на колени. Охнули Тигры, которые окружали нас, изменилась в лице Ульмания, нахмурился Тизиор.
Райгвар, опустив взгляд, приложил кулак к ладони и хрипло сказал:
— Атрий, я прошу тебя спасти моего учителя.
Я улыбнулся, протянул руку:
— Конечно. Я и собирался это сделать. Вставай.
— Господин, — буквально простонал Пересмешник. — Мой безумный господин, ну зачем? Зачем?
Я криво усмехнулся, не отвечая и делая первый шаг к Кураму, у которого уже не было сил даже говорить.
Странный вопрос. Потому что это моё и только моё. Да и мысль одна есть.
Есть жертва ритуала с расслоением души. То есть я. И эта жертва странной расслоенной души собирается использовать талант лекаря душ.
Может быть, я только что обнаружил свой, уникальный способ перековки?
Что-то я сомневаюсь, что у сектантов так уж много было богов лекарей. Ну, во всяком случае, не больше, чем богов мастеров Указов.
Я прижал свою руку поверх руки Курама и толкнул духовную силу.
Через миг открыл глаза уже внутри его тела.
И впрямь — меч прошёл сквозь сердце. Этот Курам какой-то Монстр, как и тот Риксот, говоривший с пробитой головой. Что за пилюли они тут жрут в сектах, что настолько неубиваемые?
Конечно же, и Курам, и Райгвар оказались правы — такие раны не закрыть несколькими использованиями всего лишь земной техники.
Конечно же, оказался прав и Пересмешник — я сумел выполнить Воды Итреи, но мне пришлось сотни раз сжимать их, шажок за шажком омывая чужое тело и вымывая туман ран. А ещё добавить змеев, которые вычистили тело Курама от чужой ему стихии и прочее и прочее.
Зато когда я отозвал духовное зрение из тела Курама и открыл глаза в настоящем мире, то сам Курам уже выглядел гораздо лучше. Да, белый, словно молоко, но взгляд твёрдый, внимательный, а главное — когда мы оба убрали свои ладони, то на груди Курама больше не было дыры с потоком крови, а была просто дыра, узкая и неглубокая расщелина в плоти, которая больше не разделяла надвое его сердце и не забирала его жизнь.
Я разогнулся, а затем и вовсе встал.
Райгвар тут же подался вперёд:
— Учитель, учитель, как вы?
— Что за глупый вопрос, господин? — хрипло спросил тот в ответ. — Неужели у вас нет глаз?
Я недовольно нахмурился. Вот же вредный старик. Райгвар так беспокоится о нём, а тот в ответ…
Курам потребовал:
— Господин, помогите мне встать.
А уж тон какой. Так точно слуга к господину обращается?
— Да, учитель, — Райгвар подался ещё ближе к нему, протянул руку, добавил духовной силы, бережно подхватывая его.
— Я давно не учитель вам, господин, а ваш советник, — недовольно заметил ему Курам, а очутившись на ногах, и вовсе оттолкнул руку Райгвара, приложил кулак к ладони. — Я благодарю тебя за помощь, Атрий.
Я презрительно процедил в ответ:
— Можешь оставить эту благодарность себе, ничтожество.
Прикусил я язык слишком поздно. Слишком поздно до меня дошло, что я говорю, как говорю, а главное, что я при этом ощущаю.
Пересмешник тяжело вздохнул:
— Да уж, господин. Гляжу, подлечили, так подлечили.
* * *
Лейла покачала головой.
Нравится ли тебе, Курам, слышать правду? Ощущаешь ли ты, как качаешься на краю пропасти от ветра событий? Леденеет ли у тебя сердце от этого серого с зеленью взгляда? Сумеешь ли ты отказаться от своей преданности и выжить?
Ведь именно от тебя зависит, как сложится судьба этого красавчика Райгвара и куда шагнёт со своего края пропасти уже он.
За этим будет интересно наблюдать. Как и за тем, как преданность ещё одного человека тянет его и всю его фракцию в пропасть. Глупо, так глупо на самом деле, но так красиво для этих двоих.
* * *
— Как мне не нравятся эти морды!
Вирдан с трудом сосредоточился на лице собеседника. Подумал. Ещё раз подумал, всё равно не сообразил о чём он, в чём честно и признался:
— Друг, какие морды?
— Да стражники эти, — скривился собеседник. — Нет, — выставил он ладони перед собой. — Город их, красавцы, вопросов нет, их город, их правила, и я их соблюдаю. Но с чего они мне запрещают куда-то ходить на прогулку? Морды! Вот.
Вирдан поморгал, спросил:
— Куда это тебе запрещают ходить, Фрасс? В левую улитку? Так там нужно быть Властелином.
— Да при чём здесь она? В горы мне запретили вчера уйти. В горы! Что там горы, я буквально на два ли от города отошёл, как меня обратно завернули!
— А! Горы… Так это, у Аранви… — Вирдан запнулся, поправился, — у старшего Аранви там плас…плак… п-л-а-н-тация, — начав