— Ну зачем, зачем ты в это ввязался? Погляди на себя: весь изранен, победил этих двух старейшин едва-едва, можно сказать, чудом. Как ты собираешься сразиться с самим Шазгаром?
— Ульмания, — устав от этих причитаний, оборвал её Тизиор. — Ты здесь больше не нужна. Ты получила свою месть и можешь отправляться в свой город, помогать племяннику.
— Не дождёшься, — прошипела Ульмания, замолчала даже, но ненадолго. — Что с раной у лопатки? Дай погляжу.
— Не надо.
— Что значит «не надо»? Почему ты, артефактор, вышел на битву в одном халате? Так в голову ударило заново обретённое Возвышение? Ты же рассказывал, что по молодости бился на Полях Битв. Где броня, Тизиор? Почему двадцать последователей твоего Атрия не помогли тебе в битве и даже сейчас просто прячутся, глядя, как ты истекаешь кровью? Так себя ведут союзники? Неужели ты рассчитываешь на них в ударе по старшему Шазгару? Ты вообще ощущаешь, как холодит Прозрение обещанием смерти?
Райгвар хмыкнул:
— Теперь вижу, о чём ты, Атрий. Даже страшно. Она одна, как три Курама. На месте Тизиора я бы сейчас сбежал. И не от приближающегося Шазгара, а от неё.
— Приближающегося? — переспросил Курам, которому Райгвар явно позволил себя услышать, просто чтобы немного подразнить его. Но Курам зацепился совсем за другое.
— Да. Прислушайся к себе. Ощущаешь? Ощущаешь, как небо затягивают облака? Тёмные облака, непроницаемые, несущие с собой угрозу и желание уничтожить?
— Нет, господин. Моё Прозрение не настолько хорошо.
Я тоже не ощущал ничего подобного: я, как тот, кто убивал старейшину Пауков, и тот, чьё лицо увидел бог секты Шазгар в его Нефрите Души, ощущал, как между лопаток давит обычное Прозрение, как и у Ульмании, — острое, леденящее. Шазгар, бог секты Алмазных Пауков, Повелитель Стихии первого Испытания, хотел и мог убить меня. Впрочем, я в этом не сомневался, как и в том, что я тоже мог его…
Эту мысль я торопливо оборвал, смял, отбросил в сторону, с любопытством впился в Ульманию, которая продолжала хлопотать вокруг Тизиора.
Словно подглядывая за мной и моими мыслями, Райгвар хохотнул:
— Будем надеяться, что у него оно тоже давно ослабло в его бессмертии и он не ощущает, как мы его тут ждём.
Райгвар сказал это, вроде как, между делом, а то и вовсе для меня, но Курам тут же прошипел:
— Ксарий, твои люди недостаточно глубоко погрузились в медитацию и слишком много думают лишнего.
— Первый, второй, третий отряды! Сосредоточились на медитации! — тут же принялся раздавать приказы неизвестный мне старший Тигров. Через миг и вовсе попросил помощи у Райгвара: — Господин, прошу вас помочь.
Райгвар промолчал, но уже через пять вдохов из пустоты слева и выше, в ста шагах от меня, во все стороны поплыли десятки печатей с символами внутри. Те, что летели от меня, тут же гасли, выходя за пределы восприятия моего таланта, а вот те, что пролетели мимо меня, позволили мне увидеть символы в них. Умиротворение, покой, безразличие.
Ловко. Тут и медитация не нужна, чтобы скрыть засаду. Ни одному из стражников Райгвара сейчас нет дела до того, что им скоро сражаться против целого бога чужой секты.
Меня, правда, волнует один вопрос: как Райгвар вообще сумел отправить Указы на своих людей за пределы своей силы? Как это возможно — отыскать их вслепую и поддерживать печать на таком расстоянии?
Видимо, не всё он успел показать в своих тренировках. Или не всё захотел. В отличие от меня, которому особенно и нечего было показывать.
— О-о-ох! — вдруг простонала Ульмания, опустила голову, вся дрожа, сжала в кулаке тряпицу, которой вытирала Тизиору кровь с лица.
Он мягко толкнул её в плечо:
— Отступи, отступи на сотню шагов, зависни так, словно прячешься за моей спиной от этого ощущения.
Ульмания коротко кивнула и, не споря, рванула прочь. Да уж, если даже меня пробирает, то представляю, каково ей испытывать это приближающееся ощущение смерти. Если бы меня Прозрение буквально пробивало насквозь, то, возможно, и я бы дрожал.
Или нет. Ни разу на моей памяти с тех пор, как в лесах Морозной Гряды я освоил Прозрение, не было такого, чтобы я настолько боялся угрозы и смерти. А ведь сильных врагов в моей жизни хватало. Многие из них были настолько сильнее меня, что я выживал лишь потому, что они считали меня мусором и не воспринимали всерьёз.
Если то же самое произойдёт и сегодня, я буду только рад.
Оплётки на меридианах словно размывают моё Возвышение, делают меня слабым в чужих глазах, а Пронзатель в средоточии со всеми его формациями и Указами только усиливает эту маскировку.
Единственное, что может меня выдать, —это то, что влитая в кольцо Путника сила не позволяет в него заглянуть даже пиковому Властелину, коснувшемуся этапа Повелителя Стихии. Возможно, и Шазгару тоже не получится в него заглянуть, как не сумел заглянуть в меня Отир, старейшина клана Кунг, Повелитель Стихии шестого Испытания.
Пока я развлекался рассуждениями о себе, Небе и своих преимуществах, те, кого мы так долго ждали и выманивали, наконец, добрались до нас. Ровно там, где мы и назначили им встречу.
В половине тысячи шагов от нас, построившись пирамидой, в воздухе зависли сотни фигур — остриё было направлено на нас.
Впереди — несомненно тот, чья смерть так нужна Райгвару, — Шазгар. Совсем не старик, мрачный, недовольный мужчина с тяжёлым взглядом. Чуть позади него — оставшиеся старейшины и прочие старшие секты Алмазных Пауков. Следом за ними стройными рядами зависли в воздухе Властелины секты. Следующими, самыми дальними от нас расположились десятки идущих на летающих мечах — Предводители секты Алмазных Пауков.
Бог секты Алмазных Пауков прибыл в полной силе своей секты покарать Тизиора, а возможно, и стереть с лица земли все секты Итреи. Всё, как и задумывалось, — вернейшие и сильнейшие прибыли с ним в ловушку.
— Какое зрелище: два Властелина, бросившие мне вызов, все изранены, покрыты кровью и защищают жалкого Предводителя, встав между мной и ею, — прогремел голос Шазгара.
Он вложил в него даже силу души — ни с чем не спутать эту отдающуюся внутри тебя вибрацию невидимого музыкального инструмента. Ульмания позади охнула, её меч вильнул, потерял шаг высоты, но она выправила его, справилась со срывом.
— Я впечатлён, — презрительно, совсем не соответствуя тому, что произносил, сказал