Ричард сделал шаг вперёд, бесшумный и плавный, как движение хищника. Его огромная тень накрыла Ангелину с головой, поглощая свет камина.
— Ты что себе позволяешь? — прошипел он, и в его шипении слышалось настоящее рычание. — Бесчинства на кухне, пьяный угар, общение с прислугой как с равными... Ты позоришь не только себя, но и мой род!
— Ах, вот оно что! — фыркнула Ангелина, и ее дыхание сбилось от нахлынувшей ярости. — Не накормили — я сама добыла, как могла. Не нравится? Сам виноват. Мог бы и позаботиться о своей «супруге», раз уж на то пошло. А ты что сделал? Бросил одну в этой роскошной каменной клетке, как ненужную вещь!
Она ткнула пальцем ему в грудь, в твердую, как камень, мышцу. Палец столкнулся с непреодолимой преградой, но Ангелина, покачнувшись, не отступила.
— И не смотри на меня так, будто я червяк под ногой! Я тебе не служанка, чтобы ты мог мной помыкать!
Глаза Ричарда вспыхнули уже не чистым гневом, а чем-то другим — диким, первобытным и по-настоящему опасным. В их темной глубине мелькнул самый настоящий, живой огонь, отблеск пламени, которое он носил внутри.
— Ты... — начал он, и его голос зазвучал зловеще тихо.
Но Ангелина, осмелевшая от вина и собственной дерзости, его перебила.
— Я твоя жена. По крайней мере, так все здесь твердят. Так что будь добр, веди себя подобающе. Или тебе нужен скандал? Прямо сейчас? — она снова, почти инстинктивно, пошевелила пальцами, и на их кончиках уже загорелись крошечные, едва заметные, но зловещие искорки, готовые вспыхнуть с новой силой. — Я могу устроить. Ещё какой. Гарантирую.
Глава 4
Ричард резко замахнулся, как будто хотел ударить, ладонь с сомкнутыми пальцами пронеслась по воздуху, и сразу же он замер с поднятой, застывшей в немом порыве рукой, его надменное лицо исказилось от внезапной, пронзительной боли. Он судорожно согнулся пополам, словно кто-то невидимый и безжалостный ударил его точно в солнечное сплетение, и глухо, сдавленно вскрикнул, а затем низко и хрипло зарычал, словно раненный в самое сердце зверь.
«Он думает, что круче богов. Докажи ему обратное. Не бойся. На тебе – полная защита».
Слова предка холодным эхом отозвались в сознании Ангелины, и на её губах, пухлых и мягких, появилась едва заметная, но безжалостная и торжествующая ухмылка. Похоже, этому высокомерному муженьку действительно придётся пообломать его острые драконьи рога.
Ричард между тем, с трудом пересиливая боль, медленно выпрямился. Острая спазма отступила, но в его глазах, теперь темных и бездонных, бушевала настоящая буря — слепая ярость смешивалась с изумлением и той самой, первой искоркой животного страха перед неизвестным. Он смерил Ангелину долгим, цепким и пронизывающим взглядом, будто пытался разглядеть сквозь её миловидную внешнюю оболочку нечто иное, древнее и опасное, скрытое под тонким слоем плоти.
— Кто ты? — его голос прозвучал тише, приглушеннее, но в нём зазвучала стальная, не терпящая возражений требовательность, от которой по спине побежали ледяные мурашки. — Бездна тебя возьми! У моей жены, у этой... девочки, не могло быть такой защиты! Кто ты?!
Ангелина томно, с легким презрением вздохнула, притворно-невинно сложив руки на ещё колотящемся от выброса адреналина сердце.
— Я — та самая, что всего час назад стояла с тобой у алтаря, — пропела она медовым, ядовито-сладким голоском, растягивая слова. — Жаль, ты этого не помнишь. Склероз в твоём столь юном, по меркам драконов, возрасте… ужасная, просто ужасная штука.
Ричард проигнорировал её колкость, будто не услышав. Его всё внимание было приковано к чему-то гораздо более важному, к той силе, что сквозила в каждом её жесте.
— Кто ты? — повторил он, уже не делая резких движений, но каждый его мускул, каждое сухожилие было напряжено до предела, как натянутая тетива боевого лука. — Ты не Лисандра горт Нартас! Люди, эти ничтожные черви, не обладают такой силой! Их жалкие защитные чары — детские игрушки по сравнению с этим... этим проклятием!
В воздухе, густом от напряжения, снова зазвучал тот самый шелестящий, многослойный голос, наполненный сарказмом и злорадным предвкушением:
— Скажи ему. Не бойся, детка.
Ричард вздрогнул, его взгляд метнулся по сторонам, безуспешно пытаясь найти невидимый источник голоса. Он явно слышал его тоже, и это лишь усилило его смятение.
Ангелина почувствовала прилив уверенности, будто расправляя крылья. Она выпрямилась во весь свой невысокий рост, отбросив всю напускную слабость, и в её ещё недавно наивных, голубых глазах вспыхнул холодный, почти божественный, неумолимый огонь.
— Я — потомок Гортия, — произнесла она чётко, отчеканивая каждый слог, наслаждаясь каждым словом, каждым звуком, видя, как они впиваются в него. — Прямая наследница бога лжи и обмана. Его кровь течёт во мне.
Эффект был мгновенным и ошеломляющим. Вся спесь, вся надменность разом слетели с лица Ричарда, как маска. Он буквально посерел, кровь отхлынула от его кожи, сделав её мертвенно-бледной, восково-бледной. Он отшатнулся, будто от невидимого, но оглушительного удара, и его взгляд, ещё секунду назад полный ярости и негодования, теперь выражал чистый, неприкрытый, почти суеверный ужас. Даже пламя в камине позади него словно поникло, потускнело и стало трепетать у его ног.
— Гортий... — прошептал он, и в его сдавленном голосе прозвучало нечто, чего Ангелина от него не ожидала — глубочайшее, идущее из веков, почти мистическое потрясение.
Ричард замер, его лицо всё ещё было пепельно-бледным, а в глазах, широко раскрытых, бушевала неукротимая смесь ярости и всепоглощающего страха. Казалось, он вот-вот изрыгнет пламя, сжег всё дотла, но в этот самый момент, нарушая накалившуюся тишину, в дверь раздался робкий, но настойчивый, повторяющийся стук.
Ангелина лишь медленно приподняла бровь, с нескрываемым удовольствием наслаждаясь его замешательством и бледностью. Она не успела договорить всё, что хотела, но и без лишних слов было ясно — его беспечной, размеренной жизни пришёл бесславный конец.
— Я занят! — рыкнул Ричард в сторону двери, его голос прозвучал хрипло, срываясь, и неестественно громко, нарушая звенящую тишину.
— В-ваше высочество, — пискнул из-за двери знакомый, дрожащий голосок служанки Эллы, — ваши родители изволили прибыть. Они в Зеркальной гостиной. И желают видеть вас и... и вашу супругу.