Я хватаюсь за него и снова использую ноги, чтобы оттолкнуться от стены и опрокинуть нас обоих на диван. Мы падаем на пол рядом с мужчиной, который все еще пытается дышать через поврежденное горло, одновременно пытаясь вытащить осколок стекла из своей руки. Резко отклоняясь в сторону, я врезаю локтем ему в ребра, чтобы заставить его сосредоточиться на дыхании, чтобы я могла справиться со вторым.
Моя кровь течет быстрее, чем я когда-либо испытывала, и я полностью полагаюсь на свои инстинкты. То же самое я сделала с Николаем. Я позволяю одной-единственной слезинке упасть из-за моего разбитого сердца, но у меня пока нет времени на раздумья. Все эти монстры заслуживают смерти!
Другой охранник издает болезненный стон, пытаясь схватить меня, но я хватаю его за руку и перекидываю ее через свои колени, поднимая их. Когда он хватает меня за волосы, чтобы остановить, я дергаю его руку вниз, и по комнате разносится треск, когда я ломаю ему кости. Он кричит мне в ухо, прежде чем оттолкнуть меня.
Я протягиваю руку к другому парню и обхватываю ею осколок стекла у него в руке. Он рычит от боли, когда я вырываю его, но его крик обрывается, когда я вонзаю его глубоко в его горло.
— Дыши глубже, придурок.
Входят еще двое охранников с пистолетами, и я откатываюсь за стул, прежде чем развернуться и броситься к ним. Они отвлеклись, рассматривая открывшуюся перед ними сцену, и не ожидали, что я отреагирую так быстро. Я тоже.
Прежде чем они успевают направить на меня оружие, я ставлю одну ногу на стул перед ними и перелетаю через него, врезаясь своим телом в них обоих, заставляя нас всех упасть на пол.
Они оба чертыхаются и пытаются схватить меня, но я поднимаюсь и врезаю кулаком одному из них в трахею. Пока он борется за воздух, другой разворачивает меня и швыряет спиной на пол.
Он быстро садится на меня сверху и обхватывает руками мою шею. Я задерживаю дыхание и напрягаю все мышцы горла, чтобы он не раздавил уже мне трахею. Этому меня тоже научила мама. Я выгибаюсь всем телом и обхватываю его ногами, пока его рука и шея не оказываются зажатыми между моих бедер.
Я сжимаю его руку, которая сжимает мое горло, прежде чем напрячь все свои мышцы так сильно, как только могу, и выпрямить свое тело.
— Черт! — кричит он, когда из-за его плеча доносится хлопающий звук. Он ударяет меня кулаком в бок, чтобы я отпустила его, но я напрягаюсь и выкручиваю ноги еще сильнее, поднимая его руку вверх, пока он не обмякает с очередным тошнотворным треском, который эхом разносится по комнате.
Через секунду я вскакиваю и хватаю ртом воздух. Я разворачиваюсь как раз вовремя, чтобы другой охранник ударил меня по лицу сбоку. Я этого не предвидела. Я падаю на землю, воздух вырывается из моих легких, но я почти не чувствую боли, поскольку она смешивается со всеми другими болями в моем теле, только еще больше покрывая меня кровью.
— Ты удивил меня, большой ублюдок.
Я перекатываюсь назад и приземляюсь на ноги, когда этот огромный парень приближается ко мне. Сколько головорезов у Рамона? Я уверена, что он мертв где-то в коридоре, так за что они вообще дерутся? Я быстро оглядываюсь туда, где был Доминик, но он исчез с двумя другими охранниками. Черт! Мне нужен следующий шаг.
— Я слышал, дочь шлюхи оказалась жива. — Он расправляет плечи и поворачивает шею в обе стороны, одаривая меня оскаленной ухмылкой. — И ты, должно быть, совсем как она, раздвигаешь ноги. — Мы вдвоем кружим друг вокруг друга, пока он пытается вывести меня из себя, но он такой же, как все остальные свиньи, которых я встречала в своей жизни. И так же легко отключится.
Я слишком занята, думая о том, как победить его. Он тренирован лучше других, и у меня нет преимущества в том, что он меня недооценивает. Мы окружены шестью мужчинами, либо плачущими от боли, либо мертвыми из-за меня. Я должна застать его врасплох.
Он бросается ко мне, но моя рука хватается за ножку лампы позади меня, прежде чем он успевает что-либо заметить. Я бью его по виску, разбивая твердое стекло о его лицо. Осколки разлетаются в меня, но его глаза становятся пустыми, когда он теряет сознание. Что ж, это было легко. Когда он падает, я вытаскиваю оба его пистолета из кобуры и оборачиваюсь, чтобы проверить остальную часть комнаты.
Задержавшись на секунду, я перевожу дыхание, втягивая воздух сквозь боль в горле. Я засовываю один пистолет за пояс шорт и забираю другой у мужчины с перебитой трахеей, прежде чем прокрасться дальше в дом. Я вроде как думала, что уже буду мертва.
Кто-то кричит снаружи, затем раздается стрельба, но в коридоре, в котором я нахожусь, нет внешних окон, чтобы посмотреть, кто с кем дерется. Может быть, ребята Доминика? Этот особняк такой неоправданно огромный.
Я крадусь за угол и прижимаюсь спиной к стене рядом с книжным шкафом. Я улучаю минуту, чтобы снова нормально вздохнуть. Что мне теперь делать? Сбежать?
Снаружи все еще слышна стрельба, но я слышу слабые, приглушенные звуки борьбы наверху. Я понятия не имею, что делать на самом деле. Мое сердце снова начинает болеть. Мне нужно продолжать бороться. Это все, что я могу.
Мои чувства все еще работают на пределе, и я мчусь на звуки борьбы и грохота надо мной. Я быстро поднимаюсь по широкой лестнице, подняв оба пистолета.
Я делаю два выстрела, когда из-за угла вылетает мужчина с пистолетом, направленным на меня. Оба выстрела попадают ему в грудь, заставляя его безжизненное тело скатиться по ступенькам к моим ногам. Мое дыхание остается ровным. Никакой паники. Только решимость.
Выглянув из-за угла, я замечаю двух избитых мужчин, колотящих плечами в дверь, чтобы войти в комнату. Один из них замечает меня и в страхе расширяет глаза, прежде чем схватить другого парня и повернуть его. Мои пистолеты подняты, пальцы сжимаются.
— Не стреляй! Мы с Домиником! Он там. Мы пытались сопротивляться, но они оттащили его, чтобы заставить помешать нашей команде войти. — Мужчина в панике выбегает наружу, отчаянно указывая на улицу.
Я киваю им и направляюсь к ним, все еще держа оружие наготове. Я не знаю, лгут ли они, но, судя по их избитым