Рим оценивающе посмотрел на Годунова. Вблизи его лицо казалось еще более волевым и проницательным. Князь понимал, что перед ним человек, который видит на несколько ходов вперед.
— Я бы сам с удовольствием разделался со шведами, — откровенно сказал Рим, глядя Годунову прямо в глаза и видя в них необходимую решимость. — Но ходят слухи, что государь из Москвы запретил их трогать. Что мне делать, боярин? Как поступить?
Кажется, давно Годунов не слышал подобных речей. Либо остальные князья оказались мельче, либо больше беспокоились о собственной безопасности, чем Рим.
— Нельзя сейчас нападать на шведов, — наконец произнес Борис. — Когда-нибудь мы им покажем. Но не сейчас. Ты прав, князь, близится зима. Еще много вопросов нужно решить.
— И у меня есть что предложить, — выпалил Рим, почти перебивая Годунова. Он достал из кармана кафтана сложенные в свитки бумаги, написанные Скрипом.
Годунов с интересом наблюдал за действиями Разумовского. Он взял предложенные свитки, развернул один и пробежал глазами по строчкам, начертанным витиеватым почерком. На его лице не дрогнул ни один мускул, но Рим заметил едва уловимое движение бровей, свидетельствовавшее о том, что прочитанное его заинтересовало.
— Что это? — спросил Годунов, откладывая свиток в сторону.
— Приближаются холода, — заявил он тоном, не допускающим возражений, — а с ними и голод. Ладога находится на севере, и тамошние крестьяне лучше нас знают, когда ударят морозы. Здесь наш писарь записал все необходимое. Семена, рассаду, коренья. То, чего у нас нет, но что может расти на нашей земле. Только достать все это можно через торговлю с испанскими купцами.
Годунов внимательно выслушал Разумовского, не перебивая. Он медленно прошелся взглядом по лежащим на столе свиткам, словно взвешивая каждое слово, каждую букву, каждое предложение. Наконец, он поднял глаза и посмотрел прямо в лицо князю.
— Испанские купцы, говоришь? Интересно. И что же, по-твоему, они захотят взамен?
— Меха, лес, пеньку. То, чем богата наша земля. У них же — диковинные семена и знания. Выгода обоюдная. Но для этого нужна поддержка, боярин. Поддержка Москвы.
Годунов откинулся на спинку кресла и задумался. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине.
Разумовский терпеливо ждал, не пытаясь подгонять его. Он знал, что сейчас решается многое, и дать Годунову возможность обдумать все последствия — лучший способ получить желаемое. И совершенно некстати задумался о том, что сейчас делает Фифа.
Глава 36
На темнеющем небосклоне медленно сгущались облака. На их фоне зубчатые очертания московских кремлевских башен казались причудливыми, почти нереальными. Разросшийся сквер в западном секторе еще не мог похвастаться большими деревьями, но на имеющихся уже пока не начиналось увядание листьев. Поэтому воздух был наполнен чудесным, почти лесным ароматом.
Осторожно ступая по тропинкам, Анжела залюбовалась травой — настолько живой, насколько это было возможно. В юности у нее не было частых посещений Кремля будущего. Только единожды на параде, да и то в роли подруги одного из высокопоставленных генералов. Тогда повсюду господствовали камень и бетон, поэтому зеленая трава представлялась настоящим чудом.
Еще более удивительным было видеть белокаменные стены. Кремль так прочно ассоциировался с кирпично-красным цветом, что Анжеле не приходило в голову ничего подобного. Хотя выражение «Москва белокаменная» она слышала и раньше. Сад, куда ее проводили, представлял собой правильную линию деревьев, расположенных на прямоугольной территории с множеством тропинок.
Здесь почти никто не гулял, исключая мальчика в противоположном конце, за которым ухаживали две няньки. Они были одеты просто, но со вкусом, будто сами выбирали свои туалеты. Даже с ее поверхностными знаниями о Кремле времен Бориса Годунова, взятыми в основном из любовных романов, Фифа понимала, что этим женщинам предоставлено больше свободы, чем казалось на первый взгляд. Ее платье издавало шуршание при каждом движении, а у нянек, как ей показалось, юбки были бесшумными. Вероятно, это было сделано для удобства ловли маленького непоседы, если ему вздумается убежать или спрятаться.
И воин, и женщина.
Задумавшись об этих словах, Фифа даже немного покраснела. Надо же, Бык оказался не единственным, кто в конце концов разглядел в ней женщину, а не просто воинское украшение…
Громко, гулко зазвучал колокол, звук поплыл, накрывая сад. Анжела посмотрела на колокольню сквозь листву. От огромного медного колпака отходили даже не веревки, а канаты, и их тянули, наверное, человек шесть, не меньше. Отчего колокол, с трудом раскачиваясь, ударял в неподвижный чугунный язык.
Фифа никогда не понимала, почему иногда в России, вместо прямого удара по языку, предпочитают двигать сам колокол, целиком. Это тяжелее, да и не слишком логично. Но смотрелось, безусловно, впечатляюще. Возможно, и звук был иным.
Когда Анжела почувствовала, что начинает глохнуть, она поспешила удалиться в дальний конец сада. Неизвестно, сколько ей здесь придется оставаться, пока Рим ведет переговоры. Интересно, как они обращаются к Риму? С его репутацией сердцееда, доставшейся от другого новгородского князя? Какое совпадение — получить полного тезку на свое место, да еще и с тем же лицом. Наверняка родственники. И будут называть его «Ваше сиятельство», или как-то в этом роде.
Фифе стало забавно: вспомнила, как она сама в начале обращалась к Риму. Господин капитан! Смех да и только! Как же удивительно повернулась судьба…
В этот момент в нее кто-то влетел, ударившись головой о живот.
Анжела отвлеклась от размышлений. Посмотрела на мальчугана, который, по всей видимости, убегал от нянек со смехом, не глядя по сторонам.
— Ой, — произнес мальчик. — Это я виноват. Прощения прошу, сударыня.
Необычные манеры мальчика поразили Фифу даже больше, чем его роскошный наряд. Очевидно, это был не простой ребенок, учитывая, что крестьянских детей здесь быть не могло. Да и дворянские в этом возрасте часто бегали босиком. И неважно, что в те времена люди жили меньше и всё делали гораздо быстрее.
Ребенок, на вид лет восьми-десяти, был одет в рубашку и штаны из ткани, похожей на ту, из которой был сшит княжеский кафтан Рима: очень толстый, плотный и тяжелый шелк. Только на ногах простые туфли — видимо, чтобы бегать было удобнее. И с деревянными набойками, чтобы этот бег не был совсем бесшумным.
Выглядел малец смышленым и улыбчивым, а еще — чуть растрепанным и довольным. Он бегал по саду, словно бывал здесь нечасто и сейчас старался выжать максимум удовольствия от прогулки. Похоже, они с Фифой оба были здесь гостями.
— Здравствуй, — обратилась Фифа. — Меня зовут Анжела, а тебя как величать?
— Дмитрий, — ответил мальчик уверенно, но вместе с тем несколько смущенно. — Дмитрий Иванович я, а ты княгиня?
— Я… — Фифа на