Когда детективы, обыскивая дом, подняли доски пола в гостиной первого этажа, то обнаружили там труп четвертой женщины. Сосед опознал в нем Этель Кристи, домохозяйку средних лет, которая прожила в этой квартире пятнадцать лет. Ее муж, Джон Реджинальд Халлидей Кристи, не появлялся дома уже несколько дней. Редж Кристи был бухгалтером и бывшим полицейским, соседи называли его «самым шикарным» жителем улицы. Он сразу же стал главным подозреваемым в убийствах.
Гарри с ужасом осознал, что не только бывал в доме десять на Риллингтон-плейс, но и встречал человека, которого сейчас разыскивает полиция4. Чуть более трех лет назад он работал репортером газеты «Дейли мейл», и его отправили взять интервью у Реджа Кристи, когда другой жилец этого дома был обвинен в убийстве жены и ребенка.
Тогда, поздним декабрьским вечером 1949 года, Гарри постучал в парадную дверь дома десять. Через несколько минут дверь приоткрыл лысеющий человек в очках и попросил Гарри предъявить удостоверение журналиста. Мужчина в темноте уставился на карточку, а затем тонко улыбнулся.
– Я – мистер Кристи, – сказал он, протягивая Гарри липкую руку для пожатия.
Мистер Кристи провел его по общему коридору, потом через дверь на кухню. Стены дома были тонкими, а полы – неровными. Электричества в доме не было, поэтому комнаты освещались газом.
– Присаживайтесь, – сказал Кристи и поставил на плиту жестяной чайник. – Я знаю, что репортерам обычно хочется чего-нибудь покрепче, но могу предложить вам только чай.
Он сказал Гарри, что его жена спит в спальне.
– Вы ведь из Йоркшира, верно? – спросил Кристи, заметив акцент Гарри. – Я родился в Йоркшире много лет назад, но акцент ведь не забудешь, согласитесь.
В голосе Кристи не было и намека на северное происхождение, он говорил с изящным и мелодичным кокни.
Гарри подтвердил, что он родом из Лидса. Кристи ответил, что родился и вырос в Галифаксе, всего в двадцати милях оттуда.
Гарри спросил его об убийствах по соседству. Кристи ответил, что с радостью расскажет ему то, что уже сообщил полиции. Он и его жена были дружны с семьей Эвансов, которые последний год снимали квартиру на верхнем этаже дома десять. Несколько дней назад он с ужасом узнал, что тела Берил Эванс и ее тринадцатимесячной дочки Джеральдины были найдены в душевой комнате на заднем дворе, всего в полутора метрах от того места, где сейчас сидели он и Гарри. Тим, муж Берил, недолго думая, обвинил самого Кристи в убийстве, но позже во всех подробностях признался, что задушил и жену, и дочь.
Кристи сказал Гарри, что от этих переживаний ему очень плохо, и он надеется, что убийца будет наказан.
Он спросил тогда Гарри:
– Как вы думаете, кто убил миссис Эванс и ее дочку?
Гарри вспомнил, что Кристи казался нервным и почти заискивающим.
В следующий раз Гарри увидел Кристи через несколько недель, на суде по обвинению Тима Эванса в убийстве. Заседание проходило в Олд-Бейли. Эванс заявлял, что Редж убил Берил и Джеральдину, но присяжные ему не поверили. Они решили, что нет ни единой убедительной причины, по которой Кристи задушил бы чужую жену и ребенка, а признание Эванса в их убийстве было бы ложным. Двадцатипятилетний Тим Эванс был признан виновным и приговорен к смертной казни.
После оглашения приговора Гарри увидел, как Кристи в коридоре перед залом суда вытирает слезы со стекол своих круглых очков в роговой оправе.
– Какой же он мерзавец, – с грустью сказал ему Кристи.
Гарри вспомнил, что несколько криминальных репортеров, присутствовавших на суде, называли процесс «скучным, убогим, малопривлекательным, тоскливым». Убийство Берил и Джеральдины Эванс было отнесено ими к разряду «рыба с картошкой» – банальный, пошлый, очевидный случай домашнего насилия, о котором все быстро забудут.
Однако теперь дело выглядело иначе. Недавние находки на Риллингтон-плейс говорили о том, что в Лондоне свободно орудует серийный убийца женщин, а также намекали на чудовищную судебную ошибку.
* * *
Гарри обрел мечту стать репортером, когда в пятнадцать лет, работая на побегушках в обувном лидском магазине, прочитал роман Филипа Гиббса «Улица приключений»5. Он представлял себе газетчиков, которые мчатся на такси, расследуя гнусные преступления; редакторов, кричащих в телефонную трубку; печатные прессы, громыхающие в подвалах; фургоны, которые мчатся с грузом свеженапечатанных газет. Он мечтал работать на Флит-стрит.
Однажды днем управляющий обувного магазина застал Гарри в тысячный раз перечитывающим эту книгу в кишащем крысами подвале, который должен был подметать. Босс спросил мальчугана, чем это он занимается.
– Я хочу стать лучшим репортером, – заявил Гарри. – Однажды вы увидите, как мое имя напечатают большими черными буквами на первой странице главной газеты.
Управляющий ответил, что никогда еще в его магазине не работал мальчишка, чья голова была бы забита подобной ерундой. И он тут же уволил Гарри.
Однако мама Гарри поддерживала его стремления. Она нашла деньги, чтобы купить младшему из своих пятерых детей пишущую машинку и записать его на курсы стенографии в вечерней школе.
– Теперь никогда не выходи на улицу без карандаша и бумаги в кармане, – сказала она Гарри. – Держи глаза и уши широко открытыми, пиши обо всем, что видишь. То, что интересно тебе и мне, интересно и всем остальным, всегда помни об этом.
Гарри успел получить лишь начальное образование, но он был настойчив. Он осаждал местные газеты со своими репортажами, а затем пустился в странствия, ночуя в полях, под деревьями, в общежитиях, пока пытался найти свое место под солнцем в разных северных городах.
После целой череды временных подработок Гарри снова приняли в лидскую газету «Йоркшир ивнинг ньюс». Он научился работать на скорость, составляя сюжет в уме по ходу расследования, чтобы потом надиктовать его машинисткам газеты, – он говорил, что его мозг был похож на магнитофон. К тому же он не останавливался ни перед чем ради получения сенсации. Писатель Кит Уотерхаус, работавший тогда в газете «Йоркшир ивнинг пост», конкурирующей с «Ивнинг ньюс», вспоминал, как Гарри опередил его по телефону, когда они оба освещали судебное следствие6. Выйдя из будки, Гарри выдернул трубку из ее гнезда и передал Уотерхаусу со словами: «Я все».
В 1935 году Гарри влюбился в Дорин Вейтер, миниатюрную девушку из деревни на востоке от Лидса. Когда они поженились той зимой, она уже была беременна. Весной 1936 года она родила сына Барри, а в следующем году – дочерей-близнецов Филлис и Патрицию.