Мои сиськи все еще болели, но в боли была какая-то нежность, которая пронзила все мое тело. И моя задница все еще болела, но это не имело никакого значения для того, насколько приятно ощущался мой клитор, когда я смотрела на монстра снизу вверх, и как сильно он наслаждался моим ртом.
Я должна была бы ненавидеть каждую жилку на его теле, испытывать рвотные позывы от упоминания имени Морелли так же сильно, как испытывала рвотные позывы от его толчков. Но я не испытывала ненависти. Меня так сильно покалывало, что я не могла это остановить.
— Прими все, — прорычал Люциан, и я точно знала, чего он хочет.
Я широко раскрыла рот и уставилась на него, как послушная маленькая шлюшка. Только на этот раз он не кончил мне в рот. Люциан запрокинул мою голову назад и изверг свою сперму на мои возбужденные сиськи, окатив их густым сливочным фонтаном. Он долго смотрел на меня, прежде чем опрокинуть меня на спину.
— Даже не думай снова одеться, — сказал он мне. — Ты будешь выставлять свои грязные сиськи напоказ столько, сколько я захочу.
И я снова не стала спорить.
Как обычно, Люциан Морелли удивил меня, когда сразу же занялся холодильником. Я все еще смотрела на него, пока он доставал сыр, салями и пасту. Чудовище семейства Морелли готовило еду. Никогда бы не подумала, что чудовище семейства Морелли готовит еду.
Должно быть, он заметил мое потрясение.
— Не будь тупой сукой и не думай, что это какой-то долг или проявление доброты с моей стороны. Если бы я хоть на секунду доверился тебе в приготовлении чего-нибудь, что могло бы мне понравиться, то использовал бы тебя в качестве своего обнаженного шеф-повара, как хорошую маленькую слугу.
— Я умею готовить пасту, — обиженно усмехнулась я. — Надо быть полной идиоткой, чтобы не уметь готовить пасту, придурок.
И снова я удивилась, когда не последовало наказания за дерзость, не в этот раз. Как ни странно, я подумала, что мы как-то привыкли друг к другу — два смертельных врага, запертые в тесном пространстве, которые, казалось, не так уж сильно отличались друг от друга, несмотря на то, что наш мир был полон противоположностей.
Он не протестовал, когда я поднялась на ноги, хотя сперма все еще густо стекала по моей груди. И прислонилась к стойке, наблюдая за ним. Его руки были на удивление искусны в приготовлении пищи, и я еще больше убедилась в том, что он хорошо знаком с этим местом, по тому, как непринужденно тот перемещался по кухне. Люциан Морелли не только умел готовить, но и, казалось, был к этому привычен. Определенно, он привык к этому больше, чем я. В этом он был прав.
— Тебе лучше быть благодарной сучкой и есть то, что перед тобой, — сказал он мне. — Я кормлю тебя, чтобы твое тело было в форме для моих игр, а не потому, что меня ебет голодна ты или нет.
Какая-то крошечная часть меня, не поверила ему. Возможно, эта крошечная часть была дурой, но я не верила ему. Он кормил не только мое тело, но и меня саму.
Ему не потребовалось много времени, чтобы выложить немного пасты в миску и подать мне. Он прошел в гостиную и уселся за стол. Я молча села рядом с ним и принялась ковырять вилкой «феерию Люциана Морелли». Это было вкусно. Этот монстр определенно умел готовить.
Я снова не смогла сдержать улыбку, не обращая внимания на то, как пульсировала моя задница из-за деревянного стула.
— Ну, как прошел твой день, дорогой? — спросила я его саркастическим голосом.
Он бросил на меня взгляд, от которого у меня екнуло сердце.
— Он стал лучше, когда я услышал о войне, которую вызвало твое исчезновение. Твоя семья отправляется на войну с Братьями Власти. Я не могу дождаться, чтобы увидеть кровопролитие и боль, когда они по-настоящему вступят в битву.
У меня затрепетало в груди. Чувство вины смешалось с любопытством.
Он продолжал говорить.
— Просто уморительно, насколько невежественна и наивна твоя жалкая семейка, Илэйн. Похоже, они действительно верят, что во всем виноваты Братья Власти, только потому, что ты задолжала им какие-то жалкие долги за наркотики. Дураки.
Если бы он только знал.
Если бы он только знал, сколько секретов маленькая озорница Илэйн на самом деле скрывала от мира.
Я не сказала о них ни слова, просто воспользовалась возможностью для еще большей критики.
— Ты не будешь таким самоуверенным, когда мир поймет, что ты здесь натворил. Даже твоя собственная семья уничтожит тебя. Брайант Морелли ни за что не потерпит, чтобы ты нападал на меня.
Он стукнул кулаком по столу и ткнул в меня вилкой.
— Ты нихрена не знаешь о семье Морелли, — выплюнул он мне. — Теперь я чертов глава семьи Морелли, сучка. Мое слово — закон.
Я ему не поверила. Он мог обманывать себя сколько угодно, но Брайант Морелли никогда не передал бы бразды правления своему сыну. Ни за что.
В тот момент я начала сожалеть, что мои отчаянные действия, указавшие на Братьев Власти, спасли шкуру монстра, по крайней мере, на какое-то время.
Я только надеялась, что он никогда не узнает об этом до того, как они убьют его. Или до того, как он убьет меня.
Я бы никогда не хотела испытывать такой стыд и смущение перед ним, когда мне пришлось бы объяснять, почему я спасла его, вместо того чтобы отдать на растерзание своей семье.
Его вилка все еще была направлена в мою сторону, а глаза были злыми и темными.
— Раздвигай гребаные границы сколько хочешь, малышка, я заставлю тебя страдать за все это. Но поверь мне, если ты решишь использовать свой маленький язычок против имени Морелли, я вырежу из тебя эту ехидную маленькую сучку.
Я закрыла рот, кивнув, и продолжила есть, но Люциан Морелли снова лгал самому себе.
Он ни за что не отрезал бы мне язык, прежде чем убить меня… не тогда, когда этот язык так хорошо играл с его членом.
Глава 12
Люциан
Илэйн была маленькой дрожащей девочкой, в тот момент, когда я тащил ее в дерьмовую спальню той ночью. Сучка все еще была обнажена, и сладкие, грязные сиськи были выставлены напоказ. В любой