— Ты неплохо справляешься. Я ожидал, что ты будешь гораздо больше унывать и просить кокаина.
Да, я тоже. Сама удивилась этому. Я была солидарна с ним в том, что ожидала уныния и просьб о дозах порошка. И бутылок выпивки.
Люциан подбросил ключи в руке, осматривая кучу сорняков, которую я наковыряла. Я отвесила маленький глупый поклон, стоя на коленях, и помахала лопаткой в воздухе, как какая-нибудь суперзвезда, когда заговорила снова.
— Да, я знаю, знаю. Кажется, я довольно способный садовник, не так ли? Несмотря на то, что я не очень успешна в нарезке салями.
Он попытался нахмуриться, но это выглядело неправдоподобно.
— А вот и ты, опять со своим дерзким языком. Знаешь, тебе следовало бы более убедительно изображать жертву похищения. Может быть, тогда я бы сжалился над тобой и оставил тебя как питомца.
Я нашла свой дерзкий тон.
— Да пошел ты со своей жалостью. Я никогда не буду купаться в жалости, как бы тяжело мне ни было. Убей меня, или трахни, или и то, и другое, неважно, просто держи свою жалость при себе, пожалуйста. Я не питомец. По крайней мере, за пределами спальни.
Мы оба смотрели друг на друга, и ненависть между Морелли и Константин должна была быть такой же сильной, как и раньше. Он должен был затащить меня внутрь и сказать, что я упустила свой шанс сбежать и что я дура, а я должна была, проклинать себя за то, что вообще подумала остаться в этом проклятом месте, но мы не делали ничего из этого, а просто смотрели друг на друга.
— Я так понимаю, я оставил дверь незапертой? — спросил он меня. — Вот что происходит, когда ты ночью пробираешься в мою постель и отключаешь мой будильник. Может, тебе стоит почаще это делать?
— Я не отключала твой будильник. Ты спал как младенец и не проснулся вовремя.
— Неважно. Я выбежал и оставил дверь незакрытой, да?
Я пожала плечами, будто в этом не было ничего особенного.
— Я заметила, когда собиралась позавтракать. У меня было достаточно времени, чтобы убраться отсюда к чертовой матери.
— Да, — проговорил он. — У тебя было время. Так почему же ты этого не сделала?
Я не знала, что ответить. По крайней мере, ничего вразумительного. Я не могла сказать ему, что мысль о том, чтобы покинуть его и это место, вызывала у меня тошноту и чувство страха перед уходом. Не могла сказать, что после его ухода утром я несколько часов пролежала, укутавшись в его одеяло, только чтобы почувствовать его запах. Не могла признаться, что мечтала превратить это место в дом своей мечты, где я могла бы танцевать до конца своих дней.
— Правда, Илэйн, — настаивал он. — Почему ты не сбежала?
— Я не знаю, — соврала я, а потом поняла, что у меня тоже есть вопрос. — Почему ты так быстро вернулся? Ты провел в городе не больше пары часов. Ты устал от офиса или что?
Мы еще какое-то время смотрели друг на друга, и я не могла побороть трепет в животе. Что-то происходило между нами… даже несмотря на ненависть, безумие и абсолютный хаос в нашем мире, но что-то происходило…
— Может, я поспешил вернуться, чтобы окончательно уничтожить тебя, как тебе такая идея? — спросил он, но и в этом не было никакой злобы. Ничего искреннего.
— Тогда лучше уничтожь меня навсегда, — ответила я и протянула ему лопатку с дерзкой улыбкой. — Думаю, этим ты меня легко прикончишь.
— Ты сама напрашиваешься на это, понимаешь?
— Я прошу тебя трахнуть меня, прежде чем убить, ты это понимаешь? Даже если это будет здесь, в траве, просто достань свой член и трахни меня, пожалуйста.
Мы снова уставились друг на друга, и в моей голове бурлили мысли. Почему, черт возьми, Люциан Морелли оказался в саду у черта на куличках, в то время как его империя на полной скорости развивается в городе? Это не имело никакого смысла. Ничего из этого не имело ни малейшего смысла.
— Я должен уничтожить тебя нахрен здесь и сейчас, — сказал он, но в его голосе по-прежнему не было монстра.
— Тогда сделай это, — снова подтолкнула я. — Только сначала трахни меня, пожалуйста.
Он замер, уставившись на меня.
— Ты сумасшедшая маленькая сучка, Илэйн. Ты могла бы сейчас быть в Бишоп-Лэндинг и смеяться над моей кончиной. Это была бы моя ошибка, что я оставил чертову дверь незапертой.
— Могла бы, но я не там, — сказала я. — Похоже, я действительно сумасшедшая маленькая сучка, да?
Я знала, что я сумасшедшая. Он знал, что я сумасшедшая. Каждый раз, желание быть с ним, возносило меня выше, чем кокаин. Я не могла с этим бороться и не хотела. Я хотела этого монстра с самого начала, с бала у Тинсли. И не могла сопротивляться его злым рукам с самого первого момента нашей встречи.
— Ты действительно сумасшедшая, — сказал он мне. — Ты совершенно безумна, раз осталась здесь.
— Ага, скажи мне что-нибудь еще, чего я еще не знаю.
— Ты многого, черт возьми, не знаешь, — сказал он, а затем сделал это.
Люциан Морелли поднял меня с колен и впечатал в стену своего убогого дома. Я думала, он наконец-то причинит мне боль… Думала, он разорвет меня на части, на этот раз навсегда…
Но он этого не сделал. О, черт, он этого не сделал.
Люциан Морелли прижал меня к стене своего дерьмового дома и поцеловал так, будто действительно хотел этого.
Глава 30
Люциан
Я не мог больше с этим бороться. Правда была слишком очевидна для меня. Илэйн была слишком хорошей соблазнительницей, и я не мог больше ей сопротивляться. Поэтому прижал ее к внешней стене дома и поцеловал, только на этот раз в этом поцелуе не было ненависти, злобы или желания разорвать ее на куски. На этот раз это было что-то, чего я никогда раньше не испытывал, что-то столь же чуждое мне, как боль.
Я был влюблен в нее.
Я был влюблен в Константин.
И Константин, и Морелли убили бы меня за это преступление, и я бы не стал их винить. Я бы сам убил себя за свое преступление, если бы не любил себя слишком сильно.
В том, как она ответила на мой поцелуй, было столько правды и потребности. Мы были в ярости, в отчаянии, когда шли вдоль стены к парадному входу. Потом затащил ее через входную дверь, все еще жадно целуя, и мне было все