Мой телефон снова начал звонить.
— Спасибо, — сказала я. — За все.
Она махнула рукой, отмахнувшись от моей благодарности, как от чего-то несущественного. Только когда Аника вернулась в свой кабинет в другой части дома, я ответила на звонок.
Действия. Я сосредоточилась на том, что не было сказано.
— Зачем ты звонишь? — Это было первое, что я сказала. Никакого приветствия.
— Где ты? — спросил Хамильтон.
Он знал, что меня нет ни в квартире, ни с Джеком? И что означало, что он это выяснял?
«Действия, Вера».
Я решила проверить его.
— Я у себя дома, — ответила я надменным тоном.
Хамильтон хмыкнул. Где бы он ни находился, там было шумно. Знакомые звуки мегаполиса заглушали его голос. Гудки машин. Разговоры людей. Скрип тормозов автобусов.
— Нет. Ты не там.
Значит, он знал, где я? Почему он следил за мной?
— Неважно, где я. Мы попрощались.
Хамильтону было не все равно, несмотря на прощание, ему было не все равно.
— Просто скажи мне, где ты, черт возьми, находишься, чтобы я мог повесить трубку.
Итак, он хотел убедиться, что я в безопасности, но не хотел со мной разговаривать. Интересно.
— Я в безопасности. Поживу немного у кое-кого, пока не встану на ноги.
— У кого?
— Я не обязана делиться этим с тобой, Хамильтон, — хранила молчание я.
— С кем ты? — спросил он снова.
«О чем нельзя говорить, о том нужно молчать».
«О чем нельзя говорить, о том нужно молчать».
«О чем нельзя говорить, о том нужно молчать».
Я вдохнула и выдохнула, позволяя тишине овладеть мной. Позволяя ей поглотить меня.
— Вера? Ты еще здесь?
Я откинулась на спинку кресла, позволяя ему попаниковать еще немного. Ему было не все равно. Хамильтон оттолкнул меня не просто так, и я, черт возьми, собиралась выяснить, почему.
— Вера! Поговори со мной, блядь. Я просто пытаюсь убедиться, что ты в безопасности.
— Я в безопасности, Хамильтон. А ты?
Мой вопрос, должно быть, застал его врасплох. Хамильтон выдохнул, и в его голосе прозвучало поразительное раздражение.
— Ну? — надавила я.
Хамильтон повесил трубку.
Я улыбнулась про себя.
8
Хамильтон
— Она получила стипендию? — спросил я, держа телефон в одной руке, а другой поправляя рубиново-красный галстук, который словно петля затягивался на моей шее.
— Да, хотя директор по стипендиям сказал мне, что она получила бы ее независимо от моего вмешательства. Вера отлично справилась с эссе, а рекомендательное письмо стало огромным преимуществом. Она очень нравится профессорам, — ответил Джек. — Они не объявят победителя стипендии до седьмого декабря, но этой весной она уже будет готова к учебе.
— Конечно, Вера молодец, — огрызнулся я, наполовину гордый, наполовину раздраженный. — Она великолепна во всем, что делает.
Джек усмехнулся.
— Не за что. За то, что потянул за пару ниточек. Даже если она в этом не нуждалась. Вера — настоящий Борегар. Жаль, что брак не удался.
Я ненавидел, когда отец приравнивал успех к тому, чтобы быть Борегаром. Как будто он хотел каким-то образом приписать себе заслуги Веры в ее упорном труде. То, что у моей девочки все получалось, меня не шокировало. Я просто хотел убедиться, что у нее есть деньги, необходимые для начала занятий весной. Завтра был День благодарения, и до выпускных экзаменов оставалась всего пара недель. Время поджимало, и ее стабильность была для меня важнее всего.
Ну, может быть, вторым по важности. На первом месте, пожалуй, было уничтожение моего брата.
Джек замолчал, а я пошел по взлетно-посадочной полосе к частному самолету Борегаров. Отец хотел устроить семейный День благодарения у себя дома, и я должен был присутствовать. Джозеф уехал туда на несколько дней раньше, чтобы встретиться с адвокатом по поводу развода, и остановился в соседнем отеле, а значит, мне не нужно было лететь или оставаться с этим невыносимым ублюдком.
Мои неудобные туфли от Гуччи стучали по тротуару, когда я шел с портфелем в руке. Выглядеть так, будто у меня много денег, стоило немалых денег. В конце концов, мне нужно было сыграть свою роль. Невероятно, как быстро я приспособился к своей новой роли в компании. Хотя, блядь, ненавидел это. Я, блядь, ненавидел все, что с этим связано.
— Похоже, твои первые несколько дней на работе проходят хорошо. Ты чему-нибудь научился?
— Я узнал, что ты тратишь хренову тучу денег на бессмысленные вещи, — ответил я.
Джек рассмеялся.
— Например?
— Ты только что купил офис с игровыми залами для своих сотрудников, — ехидно заметил я.
— Удовлетворенность сотрудников — это хорошо для бизнеса, Хамильтон.
— Хочешь сделать своих сотрудников счастливыми, Джек? Используй эти деньги, чтобы продлить декретный отпуск и предложить лучшую медицинскую страховку.
Несмотря на то, что всю жизнь пользовался его благами, я ненавидел капитализм.
— У тебя невероятное богатство, а некоторые твои сотрудники живут чуть выше черты бедности, Джек. Ты политик, поклявшийся служить обществу, и, тем не менее, ты получаешь сумасшедшие прибыли, не перераспределяя богатство в пользу своих верных работников.
Я поднялся по ступенькам, ожидая, что он ответит.
— Похоже, ты много думал об этом, — заметил он.
— У меня было много свободного времени. Джозеф выделил мне кабинет и велел сидеть там и просто изучать различные корпорации, которыми ты владеешь. Это чертовски скучно. Он не хочет, чтобы я что-то делал. Но я многому научился. У тебя есть технологическая компания в Сан-Франциско, которая занимается сбором данных и продает чертовски полезную информацию рекламным агентствам. Лесозаготовительная компания в Арканзасе, которая разрушает экосистему и едва соблюдает законы об экологической безопасности. Нефтяная дочерняя компания в Персидском заливе, в которой я раньше работал, не соблюдает несколько стандартов охраны труда и техники безопасности. Кстати, это крупномасштабный разлив нефти, который вот-вот произойдет.
— Я думал, ты пытаешься выяснить, что задумал Джозеф, — спокойно ответил Джек.
— Ты хотел, чтобы я проверил «Борегар Индастриз», и я это сделал.
— Только не теряй из виду свою цель. Ты здесь не для того, чтобы вносить масштабные изменения в нашу деятельность, Хамильтон. Моя команда вполне способна обеспечить соблюдение федеральных законов и законов штата. Я хочу, чтобы ты навел справки о Джозефе и нашел отмытые деньги.
— Такое чувство, что