Роуэн практически вырастил Нору из-за того, что их родители не проявляли интереса к собственным детям. Ему нравится думать, что он строг с ней, но на самом деле он балует ее, чтобы компенсировать ту любовь, которой она не получала от их родителей. А поскольку Роуэн души не чает в своей сестре, мне часто приходится ее обуздывать.
Я старался держаться от Норы как можно дальше, но чем старше она становится, тем труднее мне держаться подальше. Теперь, когда я приветствую ее, я задаюсь вопросом, не было ли это ошибкой. Несмотря на то, что она встретила меня с вызовом, я вижу за ее маской испуганную, обиженную женщину, которую она пытается спрятать. Ее плечи опущены, а обычный огонь в глазах потускнел. Меня охватывает раздражение. Мне нужно выяснить, что произошло, и вытащить ее отсюда. Затем, наконец, придет время заявить о том, что она моя, как я и должен был сделать, когда впервые встретил ее в офисе ее брата два года назад.
Я подхожу к ней и борюсь с желанием наклониться и вдохнуть ее сладкий аромат жасмина. Ее груди вздымаются и опускаются, когда она пытается сдержать свое недовольство тем, что находится здесь, а мой член набухает от одной только близости к ней.
Я качаю головой и заставляю себя отвлечься от своих желаний, вместо этого сосредотачиваясь на насущном вопросе. Подходит офицер, и, не сказав больше ни слова Норе, я прошу его отвести меня к его сержанту. Десять минут спустя я снова рядом с Норой.
— На данный момент они собираются отпустить тебя, но человек, в чей дом ты вломилась, все еще рассматривает возможность предъявления тебе обвинений.
— Я... я не вламывалась, — возмущается она. — Это все недоразумение.
— Мы поговорим об этом позже, — твердо говорю я, изучая ее.
Нора молчит, и когда она поднимает глаза, чтобы встретиться со мной взглядом, я с удивлением обнаруживаю, что они затуманены слезами.
Я сжимаю в кулаках портфель, мои пальцы впиваются в твердую кожу, пока я пытаюсь справиться со своими эмоциями. Я хочу найти мужчину, который вызвал у нее такое выражение лица, и избить его.
— Снимите с нее наручники, — рявкаю я офицеру, резче, чем намеревался. Молодой коп бросается вперед и быстро освобождает запястья Норы. Вокруг них видны слабые красные отметины, и она трет нежную кожу. От этого зрелища во мне снова закипает ярость. Нам нужно убираться отсюда, пока я не сделал чего-нибудь, о чем потом пожалею.
Когда сержант рассказал мне подробности ареста, ревность захлестнула меня, как горячий асфальт. При мысли о том, что Нора может быть с кем-то другим, мне стало трудно дышать, и мне потребовалось собрать все свои силы, чтобы ответить офицеру и добиться ее освобождения.
Не имеет значения, что я ненавижу сложившиеся обстоятельства. Нора нуждается во мне, и я должен на время забыть о своих чувствах, чтобы помочь ей.
Процесс проходит так гладко, как и следовало ожидать, и Нора все это время молчит. Я благодарен ей за молчание, но в то же время оно меня нервирует. Я не слышу, чтобы она снова заговорила, пока мы не выходим из участка, и она не натыкается на пьяного мужчину, которого ведут двое полицейских.
— Черт, — ругается она. — Как, черт возьми, он может быть пьян, если еще нет и семи?
— Тебе ли осуждать.
— Эй, — раздраженно кричит она и спешит за мной к моей машине. — Я же сказала, что это было недоразумение. Я не вламывалась в дом.
— Ты взломала его окно и...
— Окно уже было взломано, и, эй, ты можешь остановиться и выслушать меня?
Нора хватает меня за запястье и останавливает, заставляя повернуться к ней лицом. Гнев на ее лице исчезает, когда она внимательно смотрит на меня. Мне становится все труднее сдерживать свои чувства по этому поводу, и она, должно быть, читает на моем лице едва сдерживаемый гнев, потому что ее брови хмурятся, когда ее глаза встречаются с моими.
— Подожди, ты… ты злишься на меня?
Да.
Нет!
Я злюсь на себя, но не говорю ей об этом. Злюсь на то, что сохраняю дистанцию между нами и позволяю этому дойти до такого состояния. Я использовал все отговорки, какие только есть возможные, от нашей четырнадцатилетней разницы в возрасте до того, что она младшая сестра моего лучшего друга, чтобы держаться подальше. И все ради чего!
Чтобы толкнуть ее в объятия другого мужчины?
Нет, я не злюсь.
Я в бешенстве.
— Давай отвезем тебя домой, — говорю я сквозь стиснутые зубы, но она не отпускает мою руку. Ее пальцы впиваются в мое запястье, а глаза бегают по моему лицу.
— Люцифер…, я имею в виду, Люциан, — ее щеки горят, но она не сводит с меня глаз. — Мне жаль, что тебе пришлось проделать весь этот путь, но ты можешь сказать мне, что теперь будет?
Весь мой гнев рассеивается, когда я смотрю в ее невинные, полные страха глаза. Они смотрят на меня с таким доверием, что я невольно делаю шаг вперед и сокращаю расстояние между нами.
Вопреки здравому смыслу, я поднимаю руку и обхватываю ее подбородок, и воздух между нами наполняется обжигающим жаром.
— Ничего, — тихо шепчу я, сдерживая нежность, которая чуть не сорвалась с моих губ. Желание наклониться и коснуться ее пухлых губ своими растет с каждой секундой. — С тобой ничего не случится. Я позабочусь об этом.
Она не сводит с меня глаз, и никто из нас не делает ни единого движения, чтобы разорвать контакт между нами.
Неправильно так вести себя с моей клиенткой средь бела дня, но я не могу заставить себя озаботиться этим… или пошевелиться.
Только когда мы слышим вибрацию её телефона, Нора приходит в движение и отпускает мое запястье, отступая назад и заставляя меня убрать руку с ее лица.
— Я... это, наверное, Роуэн, — заикаясь, произносит она, лихорадочно ощупывая карманы в поисках телефона. Она не смотрит мне в глаза, когда принимает звонок и разговаривает со своим братом, но я не отрываю от нее взгляда.
Она идеальна, и понимает она это или нет, но на этот раз я не отойду от нее ни