81
Вдосье, составленном на Эйнштейна Федеральным бюро расследований, тысяча четыреста страниц. ФБР неустанно следило за профессором Эйнштейном, и сотрудники бюро не слишком заботились о деликатности: они перехватывали личные письма, прослушивали телефонные разговоры и даже нарушали неприкосновенность частной собственности. Подслушанные рассказы и анекдоты об Эйнштейне тоже записывались, и эти записи на удивление часто походят на сплетни и кляузы. Вот типичный пример доноса:
Эйнштейна называют личным курьером вождей коммунистической партии. Его задача – устно передавать важные сообщения от руководства другим агентам, проживающим в разных местах Соединенных Штатов. Эти сообщения слишком значимы, чтобы доверить их почте, телефону и телеграфу, и именно поэтому Эйнштейн, надежный коммунист, был выбран личным курьером верхушки коммунистической партии [348].
Согласно другому отчету, Ганса Альберта держат заложником в Советском Союзе и тем самым вынуждают Эйнштейна работать на коммунистов. Позже, когда выяснилось, что Ганс Альберт вопреки предположениям ФБР находится в Соединенных Штатах и даже преподает в Калифорнийском университете в Беркли, эти сведения пришлось признать ложными.
Агенты ФБР пользовались самыми разными источниками, чтобы добыть информацию об Эйнштейне. В досье удивительно мало его собственных политических публикаций, зато есть, например, отчет, написанный агентом ФБР по материалам газетной статьи:
Эйнштейн принадлежал к числу известных немцев, которые перед приходом Гитлера к власти использовали свое влияние и авторитет для помощи немецким коммунистам. В 1947 году Эйнштейн открыто заявил, что из всех французских партий только коммунистическая – с ее жесткой структурой и четкой программой – является настоящей политической силой. В мае 1948 года он вместе с “десятью бывшими нацистскими экспертами в области изучения мозга” обсуждал новейшее секретное оружие, способное уничтожать города с помощью смертоносных световых лучей, направленных с самолетов…
Вопрос о смертоносных лучах был в итоге закрыт, после того как “Армейское разведывательное управление уведомило ФБР, что эта информация не соответствует действительности”.
Иногда в ФБР писали доносы рядовые американские граждане, которые делились собранной информацией, наблюдениями или же просто подозрениями. Так в досье Эйнштейна появилась вот эта открытка с незамысловатой подписью “Американец”:
Находимся ли мы в безопасности и насколько надежно защищены сведения о нашей атомной программе, если ее разработку доверили таким людям, как Эйнштейн? За ним нужен глаз да глаз!
P. S. Летающие тарелки – это лишь первые опыты русских, позже они запустят диски в тысячу раз больших размеров.
82
Как‐то раз на вечер камерной музыки, организованный в нью-йоркском доме одного известного филантропа, был приглашен молодой драматург Джером Вайдман. Он не ждал от этого вечера ничего хорошего, поскольку был почти начисто лишен музыкального слуха и насладиться музыкой ему никогда не удавалось. Он вошел в просторную гостиную, сел и, когда заиграли музыканты, ушел в себя, изо всех сил стараясь выглядеть задумчивым. Когда оркестр закончил исполнение, Вайдман стал аплодировать вместе со всеми.
Сосед справа тихо спросил его: “Вы любите Баха?” [349]
Это был Альберт Эйнштейн.
Вайдман не любил Баха. Он ничего не знал о Бахе. Со стороны Эйнштейна это было лишь проявление вежливого любопытства, и Вайдман мог бы ответить ему в том же ключе, произнеся какую‐нибудь дежурную фразу. Он начал обдумывать вежливый ответ, но запнулся. По выражению лица Эйнштейна Вайдман понял, что его слова будут восприняты всерьез. И не решился солгать.
“Я ничего не знаю о Бахе, – смущенно ответил он, – и никогда не слышал его произведений”.
Эйнштейн был поражен.
“Дело не в том, что мне не нравится Бах, – поспешил заверить его Вайдман. – Просто у меня совсем – или почти совсем – нет слуха и я никогда не слушаю музыку”.
Эйнштейн озадаченно сказал: “Тогда пойдемте со мной”.
Он взял Вайдмана под руку и вывел его из переполненной гостиной. Пока они пробирались к выходу, их провожали любопытные взгляды и приглушенный шепот. Они поднялись на верхний этаж и прошли к кабинету. Эйнштейн пропустил своего нового знакомого вперед и закрыл дверь.
– А теперь скажите, пожалуйста, давно ли вы так относитесь к музыке?
– Всю жизнь. Прошу вас, доктор Эйнштейн, спускайтесь вниз и продолжайте слушать музыку. То, что я не умею наслаждаться ею, не слишком важно.
– А скажите, нравится ли вам хоть какая‐нибудь музыка?
– Ну, мне нравятся песни, в которых есть слова и мелодия, если я способен ее уловить.
Эйнштейн улыбнулся.
– Что, например?
– Почти все, что написал Бинг Кросби.
– Отлично!
Эйнштейн подошел к проигрывателю и просмотрел хозяйскую подборку пластинок.
– Вот!
Он поставил пластинку с песней Бинга Кросби “Где синева ночи встречается с золотом утра”. Явно довольный, Эйнштейн ободряюще улыбнулся Вайдману, размахивая в воздухе мундштуком трубки в такт музыке. Чуть погодя он выключил проигрыватель.
– Напойте, пожалуйста, то, что вы сейчас слушали.
Вайдман, как мог, попытался напеть мотив. Эйнштейн явно был очень доволен. Когда Вайдман закончил, он воскликнул:
– Видите! У вас есть слух!
И они поставили еще одну пластинку – “Трубача” Джона Маккормака, а вслед за ней запись фрагментов из одноактной оперы.
“Отлично, отлично”, – похвалил Эйнштейн Вайдмана, когда тому удалось воспроизвести услышанную музыкальную фразу. “А теперь поставим вот это!” И поставил еще одну пластинку, и еще, и еще. Когда Вайдман напел очередную мелодию, они закончили. У него в голове не укладывалось, как это Эйнштейн уделил ему столько внимания и проявил к нему неподдельный интерес.
– Итак, молодой человек, – заключил Эйнштейн, – теперь мы готовы слушать Баха!
Они вернулись в гостиную, и вскоре музыканты заиграли очередное произведение.
– Просто впускайте в себя звуки, и все, – ободряюще прошептал Эйнштейн.
И Вайдман прослушал арию Баха “Овцы могут пастись спокойно”.
На этот раз он аплодировал от души.
Музыканты раскланялись, и хозяйка подошла к Эйнштейну с Вайдманом.
– Мне очень жаль, доктор Эйнштейн, – многозначительно сказала она, – что вы пропустили большую часть концерта.
– Мне тоже жаль, – ответил Эйнштейн, – однако мой юный друг и я были заняты самым важным делом, на какое только способен человек.
– Правда? И что же это за дело?
– Мы раздвигали границы прекрасного.
83
Рабочий день, 1939 год
Утро на Мерсер-стрит, 112. Майя, Марго, Элен и Альберт сидят за столом и допивают кофе. На Эйнштейне брюки от костюма и толстый вязаный свитер, надетый поверх белой рубашки, воротник которой заправлен под горловину свитера. Во рту трубка. Врач снова настоятельно рекомендовал ему бросить курить, и он