И так они подолгу стояли, разделенные решеткой, глядя с ненавистью друг другу в глаза, сжимая кулаки и ругаясь.
Тюрьма ждала развязки. Ночные диалоги между Мэном и Фуксом изучались и комментировались арестантами так же. как изучают дипломаты госдепартамента полученную ими ноту или комментируют важное заявление какого-либо премьера.
И вот развязка наступила!
В ту ночь, когда Мэн обещал бежать, Фукс был особенно оживлен. Пьяно шатаясь, он дошел до камеры 213 и заорал, будя арестантов:
– Болтун! Просыпайся, иди к решетке, я буду резать твой нос!
Но Мэн лежал, не шевелясь, на койке, закрывшись с головой своей полосатой арестантской курткой. Фукс с нетерпением кричал на всю тюрьму и колотил кулаками по решетке. Возбуждение жильцов соседних камер достигло предела. Они напряженно прислушивались и жадно ловили каждый звук.
Звякнула связка ключей, извлеченных из кармана Фуксом. Замок камеры щелкнул, заскрипела на железных петлях решетчатая дверь. Значит – тюремщик вошел туда!
Действительно, Фукс стоял перед лежащим Мэном. Он хлестнул плеткой неподвижную фигуру.
– Ты что, уже издох? – закричал Фукс, сорвал куртку с головы Мэна… и в ужасе отпрянул.
На койке лежал он сам! Его собственная физиономия смотрела на пего, прищуривая левый глаз под рыжей бровью. Страшный двойник встал и медленно шел к объятому страхом трясущемуся Фуксу.
Кинлей в соседней камере услышал сильный удар о стену. Он, затаив дыхание, стоял у реп›ет-ки, прислушиваясь к шороху и возне в камере 213.
Через три-четыре минуты скрипнула решетчатая дверь, и из камеры, пошатываясь, вышел… Фукс! Кинлей кинулся на свою койку и притворился спящим. Шаги остановились у его решетки.
– Спасибо, друг! – раздался тихий голос Мэна. Да! Это был Мэн, перевоплощенный в Фукса талантом бывшего парикмахера и гримера театра. Кинлей радостно подбежал к решетке, пожимая руки товарищу.
– Желаю тебе удачи! Ты неузнаваем, иди смело!
– Что для тебя сделать там? – спросил Мэн. Кинлей подумал и сказал:
– Повидай Розэи. Мне жаль ее: уж очень она хотела счастливой и спокойной жизни. Помоги ей!
– Обещаю! – ответил Мэн и, простившись с Кии леем, пошатываясь, пошел по спиральному спуску вниз.
Младшие тюремщики, услышав шаги, вскакивали с табуретов и подобострастно распахивали перед грозным начальством стальные двери.
Во дворе он направился прямо к воротам. Охрана замерла на своих местах. Они увидели, как Фукс достал из кармана сигаретку, сунул ее в рот и нетерпеливо хлестнул себя по ноге плеткой. Ближайший сторож выхватил зажигалку, почтительно дал прикурить и поддержал под локоть пошатнувшегося шефа, когда тог с трудом взбирался на мотоцикл. Завывая сиреной, машина вильнула из стороны в сторону и с ревом вылетела за ворота тюрьмы, унося по белой полосе асфальта счастливого Мэна.
Тюремщики прикрыли ворота.
– Может быть, сегодня убьется этот рыжий, – с тайной надеждой сказал один лз них. – Уж больно он, собака, пьян!
И пудовые засовы ворот легли в свои гнезда.
2. Вилла "Уран"
Мэн мчался по асфальтовому шоссе, пугая полицейской сиреной мотоцикла спяших жителей пригорода. Однако стоящие на перекрестках полисмены козыряли ему, освобождая дорогу.
– Куда мне ехать? – размышлял Мэн. – В бар нельзя: накроют…
А больше у него пристанища в этом городе не было. Поэтому он летел на полной скорости, часто меняя направление, лишь бы запутать следы. Он знал, что если полицейский мотоцикл, парик и форма начальника тюрьмы помогли ему бежать, то они же явятся первой уликой при аресте.
Избегая людных улиц, оживленных и в ночное время, Мэн выехал с противоположной стороны города на шоссе, украшенное виллами, расположенными вдоль залива. Он подъехал к самому берегу и толкнул машину с откоса вниз. Она перевернулась в воздухе и скрылась под водой. Шагая по шоссе, Мэн приглядывался к виллам, не зная, который из парков ему выбрать, чтобы спрятаться от возможной погони.
Вскоре он остановился у одной из крупных вилл, белевшей между деревьями. На решетке ее ворот виднелась надпись: «Вилла «Уран». Убедившись, что на шоссе никого нет, Мэн легко перебрался через ограду, забрался в густые кусты и моментально крепко уснул…
Утро разбудило Мэна ярким светом и веселым щебетаньем птиц. Потягиваясь и зевая, он сел на траве, открыл глаза и мгновенно вскочил на ноги, увидев перед собой молодого человека в пестрой спортивной куртке и с газетой в руках. Мэн заметил, что незнакомец безоружен и не имеет намерения его схватить. Молодой человек еще раз взглянул в газету, потом на Мэна.
– Вы Мэн?! – спросил он с восхищением. – Даю вам слово, что я вас не выдам! Но снимите ваш парик, я хочу видеть вас настоящим!
Мэн с досадой, что его узнали, содрал рыжие волосы, отклеил брови и усики и сунул все это в карман.
– Вам сейчас же нужно переодеться и побриться. Идемте!
– Куда? – насторожился Мэн.
– К нам, на виллу. Там сейчас все еще спят, мы проскользнем незаметно в мои комнаты!
Так Мэн – взломщик сейфов, беглец из тюрьмы – оказался гостем Джека, единственного племянника знаменитого фабриканта атомных бомб.
Мэн сидел в ванной комнате Джека и отскабливал бритвой колючую щетину бороды. На нем был пушистый халат хозяина. Из зеркала на него смотрело смелое лицо с тяжелым квадратным подбородком и голубыми глазами.
– А, будь что будет! Как-нибудь выкручусь! – говорил сам себе Мэн.
Между тем Джек в соседней комнате заказал слуге обильный завтрак и закрыл за ним дверь.
Освеженный и выбритый Мэн сидел с Джеком за столом и уплетал яичницу с ветчиной.
– Наконец-то я встретил настоящего человека! – говорил Джек. – Я прошу вашей дружбы!
Мэн сунул ему руку, не отвечая ни слова: его рот был занят,
Все газеты, которые получали на вилле, отвели почетное место описанию очередного побега Мэна. Многочисленные фотографии Мэна, одураченного им Фукса, камеры № 213, тюрьмы красовались на видных местах. Мэн, первый преступник, сбежавший из этого капитального сооружения, оборудованного по последнему слову техники, становился национальным героем! Джек включил радио. И из репродуктора также неслись слова комментатора, говорящего о Мэне.
Мэн равнодушно относился к шумихе, поднятой вокруг его имени. Но Джек – ликовал! Он был восхищен бурными успехами Мэна. Он начинал его боготворить!…
Джек не был уж таким оболтусом и шело-паем, каким он вначале показался Мэну. Пятнадцати лет Джек был взят в дом дядюшки после смерти отца, работавшего врачом. Потом Джек окончил университет, а во время второй мировой войны работал пилотом и часто летал. Вообще с