— Версия оригинальная, но неправдоподобная. В доме никого не было из посторонних. В этом я не сомневаюсь.
— Все версии имеют право на существование.
— Возможно. — Она повернулась и вышла из гостиной.
Когда Мохов вернулся, Дронго взглянул на часы.
— Мы сможем переговорить с вашей дочерью?
— Думаю, да. Она уже должна была прийти домой. Она живет в нашей лондонской квартире. Хотите позвонить?
— Обязательно. Желательно с изображением. И непременное условие, чтобы вы оставили нас одних. Иначе у нас не получится серьезного разговора. Вам нужно только меня представить.
— Поднимемся в мой кабинет, — предложил Борис Алексеевич. — Там есть компьютер, и вы сможете нормально с ней переговорить.
Глава седьмая
Соединение заняло несколько секунд. На экране появилась Кристина. Сходство с отцом было более чем заметное. Однако Кристина была брюнеткой. Дронго взглянул на фотографию, стоявшую рядом с компьютером. На ней Кристина была моложе и у нее были светлые волосы. За ее спиной появилась незнакомая женщина.
— Добрый день, Борис Алексеевич, — вежливо поздоровалась она.
— Здравствуйте. Как у вас дела?
— Спасибо. Все хорошо.
— Никаких проблем?
— Нет. Все нормально.
— Оставьте нас одних, Рая, — попросил Мохов. — Как дела, Кристина? Как ты себя чувствуешь?
— Не очень, — призналась дочь, — все время во сне вижу Лизу.
— Я понимаю, — мрачно кивнул отец. — Рядом со мной эксперт, который хочет с тобой поговорить. Ничего не бойся и не нервничай. Я оставлю вас одних. Если тебе что-то не нравится, можешь не отвечать. Или закончить беседу. Ты меня поняла?
— Да. Но я уже все рассказала следователю.
— Это эксперт по другим вопросам, — пояснил Мохов. — Он иностранный специалист, который хочет нам помочь разобраться. Извини, что вынуждаю тебя снова вспомнить тот ужасный день.
— Ничего. Давайте быстрее. Где этот эксперт?
— Он рядом. Я оставлю вас одних, чтобы ты не смущалась. Отвечай предельно откровенно и ничего не бойся. А если не нравится, то вообще не отвечай.
Мохов взглянул на Дронго, уступая свое место гостю.
— Можете поговорить. Только постарайтесь не очень ее травмировать.
Дронго уселся на его место.
— Добрый день, Кристина, — начал он свой разговор.
— Вы говорите по-русски, — удивилась Кристина, — отец сказал, что вы иностранец.
— Я действительно иностранец. Но, как вы слышите, говорю по-русски. Если вам удобнее говорить по-английски, то не вижу особых проблем.
— Нет, — ответила Кристина, — конечно, нет.
— Простите, что вынужден проводить эту беседу. Вы были в своей комнате, когда услышали крики?
— Да. Сережа вошел в комнату и увидел там свою мать. Закричал. Я сразу побежала туда. Бедный мальчик. Увидеть такой ужас. Но меня опередила Диана.
— Почему опередила? Кабинет находится гораздо дальше вашей комнаты.
— Да. Но она была первой. Я вбежала за ней.
— Может, она раньше услышала?
— Может. Она вообще женщина очень сообразительная, — не удержалась от колкости Кристина.
— Наверно, у вас в комнате дверь была закрыта, а у нее открыта, — предположил Дронго.
— В этом доме для нее открыты все двери, — снова не удержалась от сарказма Кристина, — поэтому она всегда успевает первой.
— Вы ее не любите?
— Просто обожаю. Вы не обратили внимание, как они похожи? Странно, вы ведь эксперт. Должны были заметить, как они похожи с женой моего отца. Наверно, она специально ее подбирала как дубль два. А вот Амалию с перспективой как дубль три. Но та явно не подходит. Она крашеная блондинка.
— Простите. Не подходит для чего?
— Для всего, — улыбнулась Кристина. — Отсюда, из Лондона, все видно гораздо более четко.
— Вы обвиняете кого-то из них в смерти супруги вашего отца?
— Нет, нет. Ни в коем случае. Тот, кто это сделал, сумел сбежать до того, как мы ворвались в комнату. Может, Сережа кого-то и видел, но он так испугался, что не мог даже что-то произнести. Он вошел в комнату и закричал. Тогда мы и прибежали.
— Дверь балкона была открыта?
— Да.
— И вы не заметили никаких следов на полу или у кровати?
— Нет, ничего не заметила. Но я в этот момент могла вообще ничего не увидеть.
— Что было потом?
— Прибежали Рухсара и Амалия. Все плакали. Испугались. Диана позвонила отцу и увела нас с Сережей. Вот и всё. Вы не знаете, как он себя чувствует?
— Ваш папа сказал, что сейчас он под наблюдением специалистов.
— Хорошо. Он так испугался. Я больше всего переживаю за него.
— Он еще подросток, — согласился Дронго. — Я могу узнать, какие отношения у вас были с погибшей?
— Нормальные. Мы терпели друг друга.
— У вас не было никаких конфликтов?
— У кого их не бывает. Иногда спорили, иногда обижались. Всё как в обычных семьях. Хотя она не была моей мамой. Но вы, наверно, это знаете.
— И все?
— Мне не понравилось, что отец оставил нас и женился второй раз. Но это было его решение.
— Вы были уже достаточно взрослой?
— И поэтому мне было не очень приятно. Как любой девочке, у которой забирает отца чужая женщина. Но отец сделал все, чтобы мы не ссорились.
— Правильно сделал. Ваш папа молодец. — Он нарочно называл Мохова «папой», а не «отцом».
— Ему, наверно, тяжелее всех, — сказала Кристина.
— У меня к вам необычный вопрос, — неожиданно произнес Дронго. — Рядом со мной на столе стоит ваша фотография с папой, которую он держит в своем кабинете. Я понял, что эта фотография была сделана несколько лет назад?
— Пять лет назад. Я заканчивала школу. Видела в его кабинете.
— Очень хорошо. На этой фотографии у вас светлые волосы. А сейчас у вас темные. Почему вы перекрасились?
— Просто решила, что так будет лучше.
— И только?
— У девушек бывают свои причуды.
— Мне кажется, что это не совсем причуды. Ваша мачеха была яркой блондинкой. И подбирала сотрудниц, похожих на себя. Диану и Амалию. Как вы правильно заметили.
Она прикусила губу.
— Ну и что? — с вызовом спросила Кристина.
— Ничего. Но мне показалось, что вы нарочно перекрасились. Такой своеобразный демарш. Вы же природная блондинка.
Она молчала.
— Вы заметили пристрастие своей мачехи к блондинкам и решили в пику ей перекраситься.
— Просто мне так больше нравится.
— Не уверен. Думаю, что это было ваше сознательное решение.
— Когда в доме столько блондинок, должна появиться одна брюнетка. У нас уже есть Амалия, которая специально перекрасилась, чтобы понравится Лизе. Я решила поступить иначе.
— Вашему папе нравятся блондинки.
— Вот именно. Слишком нравятся. И их слишком много. А дочь ему должна нравиться с любым колером. Вы