К тому же береза росла вроде как на отшибе, но в окружении более высоких деревьев. Со стороны деревни позицию, удобную для наблюдения, прикрывали густые непролазные кусты.
В этих зарослях я заприметил тропку. Похоже, именно по ней наблюдатель приходил и уходил. Судя по всему, пользовались ею нечасто. Следящий за нами человек не был профессионалом, иначе не вел себя, как медведь в посудной лавке. Убрал бы за собой вырванные из одежды нитки и другие мелочи, заметные опытному глазу. Сломанные ветки, смятая листва и трава подтверждали мои мысли. Даже окурок, белеющий под березой, говорил о том, что неизвестные не специалисты. Скорее всего, это местные джентльмены удачи.
Я снова замер, вслушиваясь в лесные звуки. Рассвет приближался, все живое еще спало. Сейчас, в час Быка, самое тоскливое предрассветное время, когда большинству людей снятся сны, часто тревожные, мрачные. Самое страшное время суток с трех до пяти утра. В это время совершаются многие преступления. Время, когда люди либо глубоко спят, либо страдают бессонницей. Я надеялся, что те, по чью душу пришел, спят без задних мыслей, не позаботившись об охране.
Осторожно скользнув к березе, ловко вскарабкался на развилку, оглядел лежанку. Неизвестный и тут наследил: крошки табака, обрывок пожелтевшей бумаги. Я поднял кусок, поднес к глазам, чтобы рассмотреть поближе. Ничего особенного, уголок от старого тетрадного листа в клетку. Ни надписей, ни цифр, может, табак заворачивали в эту бумагу? Судя по крошкам, наблюдатель курил самокрутки.
Не отыскав больше ничего интересного, я спустился на землю, снова замер, вслушиваясь в звуки. Лес потихоньку готовился к пробуждению. Некоторые ночные жители еще доедали свою добычу, другие уже возвращались в норы и гнезда. Дневной живности по-прежнему снились их звериные сны. Небо серело, потихоньку окрашиваясь в синеватые холодные оттенки. Пора. Самое время посмотреть, что за люди поселились в заброшенной деревне, поглядеть на оружие, которое обнаружил Ванька.
Я выскользнул из леса чуть в стороне, обходя дорогу к колодцу по большой дуге, сквозь молодой пролесок. Лес потихоньку отвоевывал позиции, которые когда-то отобрали у него люди. Теперь природа возвращала свое. Мне же мелкоросье только на руку. Можно подобраться к деревушке не задними дворами и огородами, а чутка сократив путь почти напрямки.
Добравшись до первой избы, притаился в заросшем палисаднике, вглядываясь в предрассветную муть. Заброшенная деревня жила своей тихой жизнью. Поскрипывали рассохшиеся доски, кряхтела черепица на крышах, откуда-то раздавался негромкий равномерный стук с равными паузами между звуком и тишиной.
Я прислушался, пытаясь определить источник ударов и понять, что это может быть. Звук шел со стороны колодца. Через какое-то время я сообразил: похоже, это что-то трется о край ведра. Напрягся, решив, что кто-то хочет набрать воду, но звук под это дело не подходил: слишком тихий, слишком не такой. Скорее похоже на осторожное царапанье по железу. Может, птица решила попить из ведра, когтями шкрябает? Или просто присела отдохнуть елозит лапами по краю ведра?
Послушав какое-то время, убедился, что от колодца никто в мою сторону не идет, я двинулся в сторону первого дома, заходя со стороны огорода. Именно через задние дворы я и планировал подобраться к тому сараю, о котором рассказывал Ванька. Идти по улице слишком опасно. Кто его знает, сколько граждан, и в каких домах ночуют. А вот заросшими огородами самое то: там и трава прикроет, и окон нет.
Примерно через полчаса я оказался на заднем дворе того самого дома. Спрятавшись за раскидистым кустом, принялся наблюдать за обстановкой. Во дворе никого не было, впрочем, немудрено: время такое, все спят. Охрану тоже не выставили, значит, решили, что нечего бояться. Пионеры ушли и не вернулись. Уверен, за нами следили до тех пор, покуда мы не покинули речку. До основного лагеря не пошли, я проверил, когда ходили с Ванькой за хворостом. Признаков слежки за нашим палаточным городком не обнаружил. Это порадовало: нас не приняли всерьез, посчитали обычными туристами. Впрочем, мы ими и являлись.
Убедившись, что возле сарая никого нет, я тихо скользнул в проход в покосившемся заборе и невидимой тенью подобрался к объекту. Когда-то добротное деревянное сооружение теперь выглядело неухоженным, но не заброшенным. Дырки и прорехи чья-то умелая рука аккуратно заделала, постаравшись сделать так, чтобы новые латки не бросались в глаза постореннему случайному путнику.
Я заглянул в грязное оконце, но ожидаемо ничего не увидел. Выглянул из-за угла, убедился, что во дворе никого нет, скользнул в сторону дома, сторожась и прислушиваясь.
Во дворе под старым навесом летней кухни стоял старый стол. Отчего-то граждане проживающие не озаботились тем, чтобы скрыть следы своего присутствия. Видимо, расслабились, решили, что больше никто в этих краях не появится. Остатки незамысловатой трапезы грудились на краю столешницы. Пустые банки из-под рыбных консервов, корки черного хлеба, попки соленых огурцов, грязные железные кружки. На старомодной плите стоял почерневший от копоти чайник с погнутым боком. На скамье валялась чья-то кепка.
Дверь в дом оказалась закрыта, а вот форточки в окнах, что выходили на улицу, открыли настежь. Из них раздавался мощный храп. Я подкрался к окну, желая разглядеть количество народа, ночующего в доме. Не успел подобраться к стене, как в доме стихло на одну долгую минуту. Я затаил дыхание, вжавшись в стену.
Скрипнули пружины кровати, натужно так, словно кто-то громоздкий решил перевернуться с боку на бок. Затем храп продолжился, но уже в другой тональности. Похоже, один из спящихо или перестал выдавать рулады горлом, либо проснулся по какой-то причине.
Причина вскоре выяснилась. В комнате кто-то чертыхнулся, негромко выматерился. Затем раздались шаркающие шаги. Я отступил в густую тень разлапистого кустарника, продолжив слушать и наблюдать за домом. Неизвестный, скрипя половицами, прошаркал в переднюю часть дома. Затем раздался железный грохот, очередная порция мата, странный хлюпающий звук. Через пару секунд до меня дошло: похоже, гражданина мучает похмелье, проснулся и решил попить водички из ведра, что стоит в сенцах.
Через пару минут полуночник или уж скорее предрассветник вернулся в комнату, скрипнули снова пружины кровати, неизвестный улегся обратно досыпать. Я терпеливо выжидал.
Примерно минут через пять храп обрел привычные «музыкальные» ноты. Похоже, похмельный снова уснул. Я вернулся к окну и осторожно заглянул внутрь. Незваные жильцы заброшенной деревни стащили в этот дом всё, что оставили бывшие жители. В результат вполне себе неплохо устроились. Обшарпанная вешалка, кривоногий стол с керосиновой лампой, скособоченный стул с поломанной спинкой разместились по стенам.
Тут же стояли три кровати, на которых