– А профессор подтвердит то, что вы сказали? – Полина сконцентрировалась на лице Филиппоса. Мимика должна была его выдать.
– Как сказать, у нас с профессором Блохиным одинаковый взгляд на проблему, но разный – на ее решения. Сейчас мы ищем пути сближения наших точек зрения. Для начала ему надо представить нам рабочую модель устройства записи программ в человеческий мозг и демонстрацию возможностей этих программ. Нам нужны такие люди, как ты, Полина, только гораздо больше. Кстати, кровь носом больше не идет?
– С каких пор вы начали наблюдать за мной?
– С тех самых, как профессор Блохин рассказал нам о тебе.
– Он сделал это добровольно? – Полина подумала, что ученого могли пытать.
– Ему хватило демонстрации нашего «цеха».
– Какого цеха?
– Если ты будешь долго принимать решение о сотрудничестве, я покажу тебе его. А пока поберегу твою детскую психику. Она нам еще пригодится.
Алкоголь заставил Филиппоса проявить свою настоящую натуру. Из галантного капитана корабля он превратился в честолюбивого, самовлюбленного психа. Полине стало очень неуютно в его обществе. Катер замедлил ход и остановился.
– Предлагаю переместиться на палубу. – Филиппос взял в руки недопитое шампанское и два бокала.
– Я не хочу загорать. Давайте вернемся?
– Пойдем, пойдем. Я покажу тебе мир, который не спит, свободный мир.
Тон его был непререкаемым. Полина подчинилась. Катер остановился в двадцати метрах от уютной бухточки с золотым пляжем. В воде плескались человек пятьдесят. Были среди них и дети, строившие замки из песка или гоняющие по воде большие надувные мячи.
– Это свободные люди. – Филиппос помахал им. Ему ответили с берега тем же.
– На вид они такие же, как и остальные.
– Ты права, снаружи разницы нет. Она вся изнутри. Кем они себя ощущают, как проводят свои ежедневные будни.
– И как же?
– Просто. Они живут. Наслаждаются жизнью, принимают ее со всеми поворотами судьбы, радостями и неудачами.
– А что другие, разве не так?
– Абсолютно не так. Сеть создала для вас такую запланированную жизнь, что в ней нет места неожиданностям. Вот ты родилась, потом детский сад, где к тебе уже начали присматриваться, к чему у тебя склонность: лепить пластилиновые какашки или же рисовать маму и папу, похожих на разварившиеся макароны. Потом школа и более серьезный отбор. Ты думала, что выбираешь, а на самом деле Сеть присматривалась, в какой механизм тебя воткнуть, чтобы ты стала максимально полезной деталью. Потом университет, где ты получишь необходимые знания, и там же Сеть незаметно для тебя станет подсовывать тебе парня с ДНК, наиболее подходящей к твоей. Все произойдет как бы случайно для вас, но не для Сети. Она самая прожженная сваха в мире. Дальше работа, семья, заботы. Некогда думать о том, что тебя планируют. Скажи честно, часто ли твои родители устраивали спонтанные поездки или праздники без повода?
Полина задумалась. Не столько о том, что спросил Филиппос, сколько о том, что в его речах было много правды. Если подумать, то, действительно, свою жизнь люди отдали на откуп Сети. Комфорт в обмен на свободу.
– Я не помню, может быть, бывало пару раз. Точно помню, когда отцу раздробило палец, мы много чего делали спонтанно. Не могу сказать, что мои ощущения были приятными.
– Ты меня прекрасно поняла, Полина. Инерция сознания не позволяет тебе сразу перестроить свое отношение к привычным вещам. Если хочешь, я буду привозить тебя каждый день на этот пляж.
– Я так полагаю, отсюда нельзя убежать?
– Ты правильно полагаешь. Ты нам еще нужна для демонстрации своих способностей. – Филиппос посмотрел в сторону пляжа. – Можешь сказать, какую книгу читает вон тот мужчина в синих трусах?
Полина засомневалась.
– Давай смелее, мы знаем, что ты это умеешь.
– Эдгар Берроуз, «Тарзан». – Полине хватило секунды, чтобы увидеть обложку книги.
– Эй, Ионас, принеси мне бинокль.
Охранник, стоявший поодаль, бросился исполнять просьбу. Он вынес из трюма электронный бинокль. Филиппос присматривался с минуту, пытаясь увидеть надпись на обложке. Изображение с такого расстояния сильно тряслось. Ему пришлось зафиксировать руки на перилах. Наконец он поймал изображение и сделал снимок. Потом поднес картинку с изображением Полине. Она была права.
– Восхитительно, не думал, что твоим зрением удобнее пользоваться, чем электронными гаджетами. Я тоже хочу такое зрение. Я собираюсь проверить твое ночное зрение и слух. Но мы это сделаем дома, чтобы посчитать все параметры точнее. А пока, если хочешь, можешь поплавать.
– Спасибо, но у меня нет купальника.
– Это не проблема.
– Нет, спасибо, нет желания.
– Тогда поехали обратно. Предлагаю оставшееся время провести на палубе, под солнцем и соленым ветром! – Шампанское делало из Филиппоса плохого артиста, криво изображающего гостеприимного хозяина.
У Полины тряслись поджилки от этого добродушия. Больше всего ей хотелось открыть глаза и очутиться дома. Какой дурной сон она видит! Зачем ей нужны чужие заговоры? Волей-неволей придется подчиняться Филиппосу и делать вид, что она добровольно принимает его предложения. Интуиция подсказывала Полине, что внутри человека, изображающего из себя добряка, сидят такие демоны, видеть которых себе дороже.
Катер сделал большой круг и стал резко набирать скорость. Волны перед его носом разбивались в мелкую пыль, и в ней светилась радуга. В море было полно кораблей. Полина без труда нашла «Санта-Марию», которую видела с балкона темницы. Ей стало интересно понять, кто эти люди: подчиненные Филиппоса или ничего не подозревающие подданные Сети? Каков был соблазн попасть на их корабль! Филиппос не рискнул бы угонять судно, на котором окажется слишком много народа. Мозг заработал, ища варианты побега.
Филиппос отправил Ионаса за второй бутылкой шампанского. Полине принесли персиковый сок. Жидкость уже не лезла внутрь. Полина села по направлению движения катера. Ветер раздувал ей волосы и трепал одежду. Аналитическая программа никак не хотела выдавать подходящего ответа. Не исключено, что мирный островок Филиппоса – самая надежная тюрьма в мире. Все, что существует вне Сети, как бы не существует совсем – как миф, как история про загробную жизнь.
– Эй! Как тебя там… – Пьяный Филиппос отпивал шампанское из горлышка бутылки. – Я свожу тебя в цех сегодня, прямо сейчас, как вернемся. Нечего тянуть резину. – Он сделал продолжительный глоток, еле проглотив его и тут же отрыгнув газы. – Чем раньше у нас будет мотивированный союзник, тем лучше.
Полина не представляла, что такое цех в понимании Филиппоса. В ее привычном представлении цехом называлось белое светлое помещение, в котором роботы собирали технику, мебель, детские игрушки. В устах сумрачного гения это слово приобретало зловещий оттенок.
Катер причалил к пирсу. Полине снова надели наручники и вывели на сушу. Филиппос смотрел на девушку пьяными глазками, в которых читалось предвкушение от события, которое он ей приготовил. Полине было не по себе. Она заранее не хотела этой экскурсии.
Ее снова завели в дом, где она впервые увидела Филиппоса, надели на голову мешок и повели по туннелям. В этот раз повороты были другими, но закончились они лифтом, который, судя по ощущениям, поехал вниз. Снова туннели. Запах сырости. Шум отъезжающей двери на вакуумном приводе. Резкий свет после того, как с головы сдернули мешок.
– Добро пожаловать в цех, работники которого отдают жизнь, чтобы сделать этот мир немного свободнее.
Полина стояла в ярко освещенной пещере на металлической платформе, прикрепленной к стене в пяти метрах над полом. Над головой висели могучие железные балки, к которым были подвешены светильники и жгуты проводов толщиной в руку Ионаса. Внизу, в несколько рядов, длиной метров в пятьдесят каждый, располагались ряды столов с оборудованием. За каждым столом сидел человек. Их были сотни. Полина догадалась, что это тот самый плацдарм, где люди с помощью технологии сопряжения человека и компьютера отвоевывают у Сети свое право быть самостоятельными. Так, как они это понимают.