– И думать забудь! – возмутилась мать Алла. – У вас сегодня праздник первой брачной ночи.
– Сто первой! – дерзко ответила Полина. – Я же вижу, как вы с ног валитесь. Мы с Генри решили остаться и помочь.
– Да ладно, сваха, пусть остаются. Первые брачные ночи и такие бывают, – мягко приняла предложение Джейн.
– А, и черт с вами, помогайте. – Алла взяла со стола бутылку водки и остатки салата. – Это для тонуса.
Женщины ушли мыть посуду, а Генри остался сдирать со стен плакаты, воздушные шары и прочие свидетельства праздника и заодно присматривать за отцами. Примерно через полчаса проснулся Юрий. Повел одним глазом по залу и остановился на Генри, упаковывающем мусор в мешки.
– О! Генри, здорово! Сколько времени?
– Час ночи.
– Так это что, завтра уже наступило, получается? – догадался тесть Генри.
– Получается, наступило.
Юрий выцелил одним глазом начатую бутылку водки, которую женщины непредусмотрительно не успели убрать, не с первой попытки взял ее в руки и налил в стопку себе и Сэму.
– Сэм! Сэм! – Юрий толкнул родственника. Тот зашевелился и поднял голову. – Сэм, завтра уже наступило.
– Да? А что так темно?
– Здесь всегда темно, Сэм. Мы в горе живем, как гномы, – заплетающимся языком произнес Юрий.
– Воды бы, – Сэм зачмокал пересохшим ртом.
– Генри! Воды!
Генри нашел кувшин с соком, налил в стакан и поднес отцу.
– Спасибо, сынок. – Выпил залпом, поставил на стол и довольно выдохнул. – Вот зачем нужен сын – подать стакан воды в трудную минуту.
– А что дочь, не подаст? – спросил Юрий и уставился одним глазом на Сэма.
– Только если у нее хороший муж. – В подтверждение изреченной мудрости Сэм поднял палец вверх.
– Верно, – согласился Юрий. – За это надо выпить.
– Надо.
Генри покатывался со смеху, глядя на пьяных родителей. Ему было приятно, что его отец и отец Полины нашли общий язык.
Глава 20
Медовая неделя не задалась. В целях конспирации гору не покидали без особой надобности, поэтому молодая пара без смены обстановки не почувствовала праздничности момента. На третий день отдыха Полина не выдержала и отправилась работать – анализировать статистику пропавших людей. Генри собрался и ушел в тир, к отцу и Евдокиму.
За то время, что Полина не занималась делами, люди из СБ предоставили некоторый объем подозрительных данных. В отсутствие Полины анализ лежал на Мориц. Дела шли не совсем скоро, кропотливая работа тяготила Алексу. Она облегченно вздохнула, когда Полина объявила о своем возвращении.
– О! Поступок зрелой женщины! – Мориц обняла Полину. – Я тут как черепаха на бегах. – Мориц изобразила медленные движения руками и ногами. – Как семья?
– Хорошо. Сейчас не время валяться в кровати, успеем еще.
– Спасибо. Вот тут все данные по стертым гражданам. – Мориц указала на папку в компьютере. – Сюда я скидывала те, что просмотрела. Признаться, утомительное занятие.
У Полины, напротив, глаза разгорелись в предвкушении работы. Ей нравилось сопоставлять факты и делать выводы. Собственный ум и аналитическая программа, установленная Блохиным, постепенно срослись в один мыслительный процесс с очень высоким коэффициентом полезного действия. Полина наслаждалась игрой разума, и чем сложнее была задача, тем интереснее было ее решать.
Для начала Полина рассортировала всех по географическому признаку, пытаясь выявить территории, где чаще других стирались данные о людях. Этот метод не сработал. Чаще информация стиралась там, где плотность населения была выше. Потом раскидала по возрасту, уместно предположив, что на «мясо» подходят более молодые граждане. Опять не то, пожилых граждан оказалось намного больше. Разобрала по причинам удаления из Сети. Большая часть – скоропостижные инсульты в солидном возрасте, далее шли смерти от прочих болезней, вызванных старостью. Завершали список смерти по неосторожности на природе. Люди до сих пор тонули, гибли в лесу от когтей и зубов хищников, падали с гор и травились грибами. Немного бытовых смертей, производственных и совсем маленький процент самоубийств.
Полина выстроила график активности. Прослеживался сезонный характер в странах с выраженной сменой времен года, зимой гибло чуть больше, чем в остальное время. Это соответствовало реальному положению дел. На первый взгляд, в естественную убыль населения никто не вмешивался. Полина поделилась своими выводами с Алексой.
– Не вижу никаких систематически подозрительных утрат. Что, если Филиппос не использует людей, подключенных к Сети?
– Ты намекаешь на Африку?
– Что-то типа того. Или помнишь то убогое место недалеко от Афин, откуда мы с Генри сбежали? Там этого неучтенного населения сколько хочешь.
– Его, кстати, тогда вычистили.
– Но есть и другие такие же, я думаю?
– Конечно же есть. Хочешь сказать, что таким образом мы никак не вычислим базу Филиппоса?
– Хочу. Чем больше пялюсь в эти цифры, тем больше уверена. Нам нужна подсадная утка, информатор. Свой человек в рядах Филиппоса.
– Отличная идея, и как нам его туда внедрить?
– Вообще-то я думала, что у тебя есть знания в этом вопросе.
– Теоретические. Какие в наше время информаторы, когда и так все известно!
Евдоким был не в восторге от роли, возложенной на его крепкие необъятные плечи. Его крупная внешность источала угрозу только на первый взгляд. В душе он был добродушен и в некоторых вопросах робок. Женщины и выступления на публике вгоняли его в ступор. Но лучше кандидатуры на роль костолома не нашлось во всем городе в горе. Необычная девчонка Полина, жена его лучшего стрелка Генри, разработала план, по которому он должен был непременно заинтересовать службу Филиппоса. Он знал, на какой риск идет, и понимал, что ни при каких обстоятельствах не может выдать местонахождение базы сопротивления. В случае провала он обязался покончить с собой.
Евдокима отправили в Москву. Наверняка столичный город кишел людьми Филиппоса. Руководители администраций, высшие чины полиции и прочих ведомств, занятых управлением страной и городом, скорее всего, уже были подсажены на иглу сверхспособностей и обещаний участвовать в дележе государственного пирога. От Евдокима требовалось проявить себя в громкой драке и очутиться за решеткой. Следующий ход должны были сделать люди Филиппоса. Если им нужен был костолом и преданный работник, они обязательно заметили бы его и вытащили из тюрьмы, чтобы взять на службу.
Чтобы драка получила огласку, Евдоким должен был найти подходящую кандидатуру. Он слонялся по дорогим магазинам, обращал внимание на транспорт, который берут в аренду люди, и все время пытался придумать повод для драки. Вот так просто и правдоподобно влепить своим пудовым кулаком в лицо невинному человеку он не мог. Ему хотелось найти мало-мальски значимый повод для этого.
Здоровяк Евдоким приметил, что праздная публика любит вечерний и ночной отдых. Ночные увеселительные заведения, где народ не стеснялся вести себя намного раскованнее, чем в жизни, были идеальным местом для исполнения плана. В этот вечер Евдоким выбрал «Индиго», ночной клуб для элитной публики. Его элитарность в данном случае определялась близким отношением к интеллектуальной прослойке страны. Настоящих мыслителей здесь не водилось. Как и в любом обществе, праздность была свойственна людям, сумевшим присосаться к телу настоящих элит. Им важен был общественный статус, а не реальный повод считать себя умником. Евдоким почувствовал сразу, по отталкивающим лицам посетителей клуба, что повод для драки непременно найдется.
Он заказал пиво. Бармен скривил губы и посмотрел на Евдокима, как на ходячее недоразумение. В этом заведении люди пили коктейли с труднопроизносимыми названиями. Он достал бутылку теплого пива и, не открывая ее, передал Евдокиму.
– Холодного, и в бокал! – Евдоким произнес требование с вызовом.
Бармен почувствовал угрозу. Забрал бутылку теплого пива, сразу нашел холодную и налил в кружку с ручкой.