– Ха-ха-ха!
– Или вот еще можешь попробовать сразу с двумя. Пробовала с двумя-то сразу? Так попробуй! На седьмом месте от счастья будешь!
– Тьфу на вас, охальников! – не выдержав, сплюнула девушка и едва не расплескав содержимое ведра, убежала в дом с горящими от смущения щеками.
– Ха-ха-ха!!! – заржали рекруты.
Андрей понял, что общины избавились по большей части от мусора: любителей выпить, гуляк и забияк, да всяких лентяев и, только если таких не хватало в строй попадали справные парни.
– Эй барчук, а тебе сколько заплатили за замену того лопуха? – спросил его парень, что один из немногих имел при себе верхнюю одежду, такой же армяк.
Градов даже не сразу сообразил, что обращаются к нему.
– Нисколько…
– Как так?!
– А вот так…
– Расскажи!
И Градов, немного подумав, решил, что молчать смысла нет, в который раз поведал свою легенду про бегство от самодура брата-помещика, просто обойдясь без имен, чтобы ни у кого не возникло дурной идеи его попробовать заложить.
– …Подстрелили из лука… рану мою сами видели, но я бросившись в реку, смог переплыть ее, а там добрые люди помогли: укрыли и выходили. Не по доброте душевной конечно, а предложив заменить собой того парня. Ну вот, так я и оказался в армии.
– Вона че!..
История вызвала у рекрутов нешуточный интерес.
– А ты как я понимаю, тоже по замене пошел? – в свою очередь спросил Андрей, чтобы переключить внимание окружающих с себя на другого человека.
– Так и есть!
– И зачем? Неужели так много предложили?
– Семьдесят рублев дали! Да только я готов был и без денег охотником записаться!
– Чего так?
– Так отдали за меня девку дворовую. Так она непраздная уже была, заделал ей кто-то из бар ублюдка… и видно не угодила чем-то кому-то, может хозяйкам не по нраву было видеть ту с кем муж прелюбодействовал… Так и ладно бы… Так она ж привыкла к более богатой жизни, а по крестьянскому хозяйству не очень-то и умела работать, на белых работах была в барской усадьбе, прибиралась, да еду к столу подавала значит… Ну и сама себя чуть ли не барыней начала считать, покрикивать на меня начала. Но от этого я ее быстро отучил… – показал парень внушительных размеров кулак, под понятливые хмыки соседей. – А что до неумения, так тоже не беда, научилась бы, вбил бы в нее знания постепенно… Так она паскуда такая оказалась слаба на передок и это несмотря на то, что брюхатая! Сколько я ее ни бил, не шло ей дуре впрок, все равно бегала на блядки! Успевала с кем-то перепехнуться, а мне что теперь? Терпеть? Ладно один ублюдок от барина был бы, дело хоть и горькое, но привычное и никем не осуждаемое, не я первый, не я последний… но если и все прочие от кого угодно, но не от меня родятся? Это же позор полный и так посмешищем для всей деревни стал! Чувствую, что однажды убью эту шалаву такую! И ведь никак от нее не отделаться теперь! А это разве дело? Так ладно бы ее саму забил, так и дите мог бы прибить, а это грех великий! Не отмоешься и еще непонятно как барин к этому отнесется… может и рукой махнет, а может и взъяриться… А тут набор рекрутский объявили! Ну и сынка старосты нашего решили прибрать до кучи – не смог отмазать староста своего сынка, сам управляющий барина выбирал кого в солдаты отдать. Уж не знаю в чем там дело, не то сынок этот старосты к дочке управляющего подкатывать стал, не то по какой другой причине отомстить решил, слухи разные ходили… вот я и предложил себя на замену, подальше от греха! Ну а деньги семье отдал, на приданое сестрам хватит, да прикупить из живности чего смогут, так что голодать несколько лет точно не будут! А та стерва пусть одна крутится да отдается всем подряд, глядишь и проживет если не за так свою мохнатку подставлять станет, а деньги за это брать!
– Так кто ж за такое деньги платить станет?! Это если за так, всегда можно с чужой жинкой потешиться, – возразили ему. – А деньги лучше в кабаке на хмельное потратить!
– Да плевать! Помрет, так туда ей дуре и дорога!
22
Финишный отрезок дался рекрутам тяжело, а главное – с большими потерями. Дожди лили не переставая и поручик, видимо как и его лошадь желая побыстрее попасть в родное стойло до которого осталось всего-ничего, вместо того, чтобы уводить людей в деревни и пережидать непогоду, гнал мужиков до постоялых дворов. Они хоть и довольно часто встречаются, каждые пятнадцать километров, плюс-минус, но пройдись под холодным дождем пять километров, да по грязи, а там у мужиков от обувки одно название осталось, большинство так и откровенно босиком уже шли.
В итоге слегло больше тридцати человек и еще девять отдали богу души, сгорали за день-два от горячки. Их хоронили на деревенских погостах.
«Вот так вот… еще даже солдатами не стали, а уже гибнут людишки пачками», – подумалось Градову.
Сам он переносил марш хоть и тяжело, но зараза к нему не цеплялась. Не то организм после переспобрки эффективно сопротивлялся инфекциям беспощадно их давя своим иммунитетом, а может все из-за сапогов, да армяка. Армяк этот, что Андрей почти вынужденно сменял на свой трофейный кафтан, хоть и выглядел очень непритязательно, но войлок был хорошо пропитан каким-то жиром и успешно сопротивлялся промоканию.
– А кафтан твой все равно отберут потом, да и плох он для пешего хода, не спасет от непогоды, – приводила ему доводы Лукерья.
К слову сказать своего сына она собрала схожим образом, вот только от одежки к моменту обмена у него ничего не осталось кроме штанов да рубахи. Отобрали «люди добрые».
Вот и его сапоги да армяк служили причиной зависти очень многих рекрутов хулиганистого нрава, то есть тем, кому остался всего один шаг до бандитской стези, но их загребли раньше в армию.
Поначалу Андрея пытались развести на игру в кости, где бы ставкой с его стороны стала его одежа с обувкой, но он сразу отказался. Тогда попытались однажды ночью напасть, тишком подойдя и приставив к его горлу нож.
– Лежи тихо байстрюк, а не то…
Подельники