– Что парни, попали как куры в ощип? Теперь опасаетесь, что остальные, кого вы так или иначе нагнули, после того, как лишились вожака, вас самих хорошенько нагнут и наваляют?..
Парочка продолжала молчать, лишь Еще Тупее вздохнул, а просто Тупой плотнее поджал губы.
– Садитесь к нашему костру… Как хоть зову-то вас, грешники?
– Кирилл… – представился Еще Тупее.
– Дай угадаю! – воскликнул Градов посмотрев на второго: – Мефодий?!
– Нет.. Борис, – представился просто Тупой.
– Садитесь…
«Одноцепники» Андрея очень удивились его решению.
– Ну что братва… то есть друзья, возьмем на перевоспитание пару заблудших душ? Богоугодное дело, глядишь и зачтется в свое время, да пару грехов спишется… – поднял он глаза к небесам.
Глеб на это только усмехнулся, поняв, что к чему. Уж он тупым точнее не был.
– Дело твое…
Остальные лишь пожали плечами. Им было все равно. Они от этих двоих никак не страдали, даже Роман. Может он стал бы следующим объектом разбоя, но споткнулись об Андрея, что показался Пахому более простой и податливой жертвой и фатально ошибся.
«Видимо на лицо я по сравнению с прочими кажусь смирной овечкой», – подумал Градов.
Что до смерти Пахома, то никто расследование проводить не стал, хотя Андрей на этот счет изрядно напрягся.
– Вот уж правда, помер Максим и хрен с ним.
Похоронили его на кладбище вместе с еще одним помершим ночью и на этом все.
Никто Андрея не сдал. Ни «одноцепники», это понятно – какие-никакие, а товарищи уже. Ни другие, что наверняка что-то видели и слышали. Да и зачем им? Вот если бы с этого они могли что-то получить, то может и заложили бы. А так… только лишний геморрой, попробуй докажи, а потом еще ходи и оглядывайся.
«Хотя ту же одежду с меня за молчание могли потребовать, но… все-таки хорошо, что я эту парочку к себе приблизил, это должно быть остудило горячие головы», – пришел он к выводу.
Глава 11
23
Вот и столица Российской Империи – Санкт-Петербург. В культурно-бандитской столице России Андрей никогда не был, потому ничего знакомого не видел. Да и вряд ли бы увидел. Большая часть встреченных домов являлись деревянными. Опять же их провели по окраинам города и привели к группе зданий на набережной Невы обнесенных высоким глухим забором.
Это оказались специально построенная для приема рекрутов казарма с помывочной, потому как баней этот едва прогретый сарай назвать было сложно и вода подавалась чуть теплой.
– Раздевайтесь! Одежду скатали в полотенце и под руку! – то и дело кричал служащий при входе в баню солдат весьма почтенного возраста, выдавая каждому это самое полотенце в виде холста из грубой ткани, почти мешковины, изрядно застиранное и протертое до многочисленных прорех кои даже и не пытались штопать.
После того, как все разделись и скатали одежду, начали проходить внутрь в своеобразный предбанник, где другой солдат выдавал банные принадлежности.
– Одна шайка на все помывочные дела! – орал он, выдавая каждому входящему деревянный тазик литров на десять объемом, но заполненным лишь на две трети.
Под подмышку совали мочало.
– Проходи, не задерживай!
Рекруты проходили дальше, клали на верхнюю полку под потолком свою одежду, на длинный стол стоящий вдоль стены ставили тазик, а у самой стены стояли большие деревянные плошки с чем-то черным внутри. Ну или казалось черным из-за крайне скудного освещения, что поступало из нескольких маленьких окошек устроенных под потолком.
Хроноаборигены хорошо знали, что это такое, они макали мочало сначала в воду, а потом в это полужидкое черное месиво и начинали им активно натираться, так что становились черными, что твои негры. Только лишь лица не трогали. Андрей повторил за ними. Получилось не очень удачно в том плане, что состав попал в глаз и его начало сильно щипать, так что пришлось потратить часть воды на промывку органа зрения.
Потом все быстро натирали этим составом голову и начинали смывать моющее средство. Потом проходили дальше, оказались в помещении, где вытирались насухо и одевались. Такой вот помывочный конвейер.
После помывки людей погнали в соседнее здание, где работали парикмахеры. Одни стригли, но не наголо, а оставляя короткий ежик, на удивление ровный, но тут видимо сказывалось наработанное мастерство, хотя ножницы могли бы и поострее сделать, ибо иногда не столько стригли, сколько вырывали клоки волос, а другие – брили бороды, делали это опасными бритвами от вида которых Градов аж содрогнулся.
«Жесть какая! – мысленно воскликнул он, увидев, что на некоторых бритвах имеются следы крови, а у первых побрившихся имеются следы порезов. – Допустим СПИДа и даже гепатита можно не бояться, хотя с желтухой это не точно, но ведь есть другие болезни, что передаются через кровь, тот же сифилис или еще какая пакость…»
Присмотревшись, кто бреет лучше всех, Андрей сказал своим сподручным:
– Пробиваемся вон к тому брадобрею у которого мизинца нет на правой руке…
– Ага…
И эти двое, точно ледокол, начали расталкивать образовавшуюся толпу в стороны. Кто-то стал возмущаться, но пара сподручных тычками заставила уступить свое место. За Градовым подались остальные его «одноцепники».
Андрей, протянув десять копеек, сказал:
– Твое почтение, отдам, если побреешь чистой бритвой или эту над огнем подержишь…
Да, к солдатам простым рекрутам, ну и крестьянам понятное дело, следовало обращаться именно так «твое почтение», это Андрей выяснил еще во время перехода. Это потом, когда они сами станут солдатами к вышестоящим из числа унтер-офицеров потребуется обращаться по званию, перед этим добавляя слово «господин». К офицерам же надо будет обращаться по «достоинству», все эти благородия и прочие высокородия…
Так же он не пожалел несколько монет, чтобы разговорить одного из конвоирующих его солдат, чтобы тот разъяснил ему, как различать звания. Это ведь в его времени все просто, посмотрел на погон и понял кто главнее, по лычкам да по звездочкам. А тут погоны информации на себе не несли, да и были они по одному на левом плече выполняя роль хлястика, чтобы удерживать ремень. При том было странно то, что ремни носили на обоих плечах, но погон имелся лишь на левом…
– Зачем это тебе,