– Чем это ты помочь можешь?
– Сделать эту девицу более благосклонной к твоему хозяину. Даст ему после такого разок или два, глядишь майор пить перестанет.
– Как это?! – явно удивился денщик. – Чем это ты помочь можешь?!
– Искусством. Девушки создания чувственные, эмоциональные и если воздействовать на эти их душевные струны, то глядишь станет к майору та девица более внимательна.
– Что ты имеешь ввиду?
– Песни. Майор споет несколько песен для своей возлюбленной, таких песен, что даже самое холодное женское сердце растает, потечет слезами, а потом и вовсе загорится ответной страстью.
– Хм-м… А что за песни? Тут ведь известные исполнять не стоит…
– А ты в теме как я погляжу! – усмехнулся Андрей. – Песни мои. Их никто не слышал, так что никто не сможет обвинить твоего хозяина в том, что он их украл. Более того, если мы заключим соглашение, то для всех будет так, что он их сам сочинил.
– И что ты за это хочешь?
– Много чего. И это я стану обсуждать с майором лично.
– Как же ты с такими талантами в армии оказался?
– Да вот как раз из-за этих талантов и оказался. Но то мои дела. В общем иди к майору и скажи, что есть такой солдатик из барчуков, что песенки любовные складно сочиняет на господский лад и, если договориться с ним, то…
– Не учи батьку детей делать! Сам разумею, что и как говорить. Жди тут… сейчас поговорю с Афанасием Демидовичем, он как раз ныне почти в норму пришел…
«Главное, чтобы в свое любовной лихорадке не перегорел», – подумал Андрей.
Заскучать Градов не успел, снова появился старый денщик и призывно махнул рукой.
– Идем, Афанасий Демидович изволят с тобой поговорить.
Зашли в домик. Денщик при этом вышел.
Майор Гордеев оказался достаточно молодым человеком, не больше тридцати лет, но с опухшим от долгого запоя лицом. Он посмотрел на Андрея мутным взглядом.
– Кто таков?!
– Рядовой младшего оклада Андрей Градов, ваше высокоблагородие!
– Не ори… – поморщился майор.
– Слушаюсь, ваше высокоблагородие.
– Давай… пой.
– Я бы лучше написал, ваше высокоблагородие.
– Пой.
Пришлось петь. Градов выбрал песню исполненную Козаченко под названием «Последняя любовь». В свое время ему пришлось послушать немало песен этого певца – родители по нему фанатели и в поездках часто ставили кассету с ним. А ездить приходилось немало. Помимо Казаченко пришлось послушать немало других исполнителей подобного плана.
– Эта песня мне не подходит, – поморщился майор Гордеев.
– Я знаю, ваше высокоблагородие… У меня есть другие, возможно более подходящие.
– Хм-м… понятно. Ну, рассказывай… чего хочешь за песни?..
– Я хочу, ваше высокоблагородие, служить в вашем батальоне. Но не просто так, а стать для начала командиром плутонга. За каждого солдата под своим началом – песня. За то, что вы меня сделаете командиром этого плутонга – три песни. А если есть возможность возвести меня в чин младшего унтер-офицера, то за это еще семь песен.
– Хм-м… – с явным изумлением посмотрел на Градова майор. – Почему именно семь, а не десять?
– На данный момент, это все что есть из достойного, ваше высокоблагородие. Остальные песни уровнем пониже, купеческие, мещанские, а то и вовсе крестьянские.
– Хм-м… Ты меня заинтересовал… Из бастардов значит?
– Так точно.
– Оно и видно… Ладно Андрей, считай, что мы договорились. Теперь спой ту песню, что мне нужна. И если она подойдет, то я даю слово, что ты станешь командиром своего плутонга.
– Слушаюсь, ваше высокоблагородие.
Дальше Градов спел песню Амирамова «Молодая».
Майор после прослушивания песни сидел с широко открытыми глазами, находясь явно под впечатлением.
– Да-а… – наконец протянул он. – Это… то, что надо… Определенно… только очень уж откровенно…
– Новое слово в поэзии, ваше высокоблагородие. Точно привлечете к себе внимание публики. Может возникшая вокруг вас слава будет с некоторым скандальным оттенком, но… запретный плод сладок и вами обязательно будут интересоваться.
Майор Гордеев встряхнулся и достав из сундука что стоял под его койкой, пачку бумаг, сказал:
– Пиши слова! И ноты!
– Простите, ваше высокоблагородие, но нотной грамоты я не знаю, всегда играл на слух – импровизировал. Могу только наиграть на гитаре…
– Досадно… Ну хоть так. Кстати, ты эти песни уже исполнял?
– Никак нет, ваше высокоблагородие.
– Хорошо. И ты понимаешь, что болтать о нашем соглашении не стоит?
– Конечно, ваше высокоблагородие. Я даже песни категорией ниже петь не стану, чтобы ни у кого даже тени подозрения не возникло.
– Вот и хорошо…
Андрей, чтобы клиент точно не сорвался с крючка, записал еще одну песню исполненную Казаченко – «Запретная».
– Вот, ваше высокоблагородие, может эта еще лучше будет…
– Хм-м…
ГДЕ МОИ
?????
Глава 17
37
Майор Гордеев честно предупредил, что дело ими затеянное не быстрое, ну и следовало выдержать паузу между открытием дара стихосложения у Афанасия Демидовича и проявлением фаворитизма к самому Градову.
– Причину опять же надо придумать, почему я к тебе решил благоволить…
– У меня есть предложение, ваше высокоблагородие.
– Какое?
– Я хорошо знаю штыковой бой. Точнее несколько действенных примеров. Могу продемонстрировать свои умения, и вы будто бы этим фактором сильно заинтересовались и захотели обучить свой батальон.
– Хм-м… это очень хорошая идея Градов. Очень… Такому интересу с моей стороны действительно никто не удивится, как и то, что благодаря этому твоему таланту, я решу продвинуть тебя во младшие унтер-офицеры. Хотя сделает тебя несколько дороже для выкупа, но это пустяк, с Николаем Григорьевичем я договорюсь… Так что прояви свое умение. Тем боле что штыковому бою солдат действительно стоит обучить.
– Слушаюсь, ваше высокоблагородие.
Так что, вернувшись в казарму, Андрей развел бурную деятельность, для начала вечером в казарме пристав к своему так называемому дядьке с вопросом:
– Дядька, а есть ли у нас в роте или даже батальоне люди, умеющие на вот этих железяках рубиться? – указал он на солдатскую шпагу.
– Ха-ха! Железяках! Ха-ха-ха! Забудь об этих железяках, ха-ха!
– Чего так?
– В