Он пулей выскочил из вагона и вовремя вспомнил дырявый носок поэта. Может, маникюр никто и не замечает, кроме того, на чьих он руках. И улыбнулась женщина своим мыслям. А Снегин принял это на свой счет.
Надо поскорее вернуться в зону комфорта. К привычному образу. И тогда все ценности тоже вернутся на свои места.
Хорошо, что Ольшанский жил буквально в паре шагов от метро. Потому что снова накрапывал дождь. Это лето в Москве выдалось рекордным по количеству осадков. Казалось, что в июле все вылилось, ан нет! И август погодой не порадовал.
Одна отрада: жары нет. Снегин нырнул под козырек и набрал номер квартиры на щитке с домофоном.
– Это вы? – раздалось в динамике через томительных полторы минуты.
– С утра был я.
– Из полиции? – почему-то заволновался Павел.
– Да. Мы с тобой договорились о встрече. Открывай.
Раздался писк, похожий на мышиный, и Снегин потянул дверную ручку на себя. Дом был не старый, хоть и не новый. Не убитый еще. Типовая панельная многоэтажка. Человейник. Ольшанский жил на десятом. Он встретил гостя у лифта. Уже хороший знак. Или плохой?
Потому что Павел заметно волновался. Потел и руки у него дрожали. Профайлер моментально бы напрягся. Снегин пока еще только учился на профайлера, но напрягся тоже.
– Проходите, – Ольшанский нервно заложил за левое ухо вьющуюся прядь угольно-черных волос.
Кожа у него была бледная, как у человека, который безвылазно сидит дома, и тем резче контраст с растительностью на голове и лице. Побриться Павел не успел. Или не захотел.
Снегин вошел в квартиру первым, следом за ним хозяин.
– Тапочки наденьте, я приготовил, – виновато сказал Павел.
Снегин покорно снял чуть влажные кроссовки. Причину такого поступка он понял быстро. Приготовленные тапочки. За свою работу опером Снегину довелось повидать немало квартир и частных домов. И он не переставал удивляться.
Однокомнатная квартирка Ольшанского поражала своей чистотой. Трудно было поверить, что здесь живет двадцатичетырехлетний холостяк. Ладно, полы были помыты. Павел ждал гостя. Так ведь и на полках ни пылинки! Раковина на кухне, а именно туда и пригласил для беседы хозяин, оказалась девственно чиста, плита сияла, на столе красовались плейсматы без единого пятнышка. Они же салфетки из пластика под тарелки и стаканы.
Посуда блестела, и даже кухонный фартук был отмыт от жира, отчего Снегин со стыдом вспомнил свою засратую кухню. А ведь скоро Алла вернется!
Ольшанский оказался чистюлей. На грани фобии. Интересный психотип.
– Нет-нет, не сюда! – остановил он Снегина, который собрался, было, плюхнуться на диван. – У вас джинсы мокрые. Я вам вот тут постелил, – и Павел кивнул на стул, который заботливо прикрыл махровым полотенцем.
Снегин не сомневался, что сразу после его ухода полотенце это отправится в стирку. Спорить не стал: у каждого свои тараканы в голове. А Пашины в тапочках, чтобы грязных следов не оставлять.
– Чай, кофе? – гостеприимно предложил хозяин.
– Спасибо, я позавтракал. Водички, если можно… А скажи-ка, Павел, твоя девушка здесь когда-нибудь была? – любопытство так и раздирало. Потому что, по словам своей двоюродной сестры, Варя Басова была бардачницей. И как они уживались-то с Ольшанским? Такие разные психотипы!
Ольшанский еще больше заволновался. Нехотя ответил:
– Была пару раз.
– А почему вы встречались у нее, а не здесь? Насколько я теперь знаю, Елизавета Ивановна была женщиной бесцеремонной. И могла вам помешать в интимный момент. Ах, да! – спохватился Снегин. – Ты, быть может, еще не знаешь. Басовы погибли вчера в страшной аварии на трассе Дон. Оба. И Денис Давидович и Елизавета Ивановна.
Ольшанский не знал. Не то, чтобы он расстроился. Но очень удивился:
– Ничего себе! Вот Вальке повезло! Она одной ногой была за порогом. А тут что ж получается? Наследница? Ничего себе! – с чувством повторил Ольшанский.
– С этого момента поподробнее, – строго сказал Снегин. – Когда она объявилась у Вари, эта Паленица?
– Пару месяцев назад. Варя как раз переживала эту историю. Ну, с Ариной. А тут как снег на голову: сестра!
– Что за история? – живо спросил Снегин.
– Да это к делу не относится, – замялся Паша.
– Тема неприятная, да? Потому что речь идет об изнасиловании?
– Так вы все знаете?! – потрясенно спросил Ольшанский.
Вот теперь его реально трясло! Такой чувствительный? Или застенчивый? Откровенная тема пугает? В чем причина этой пляски святого Витта?
– Арина обратилась с заявлением именно в наше отделение полиции. Это нетрудно было узнать. Мы каждого фигуранта пробиваем по базе. Насчет криминала.
Ольшанский еще больше побледнел. Руки подрагивали, рот кривился. Павел чего-то боялся, это и слепой бы заметил, не то, что профайлер!
«Чего же он так боится? – напрягся Снегин. – Это имеет отношение к убийству его девушки? Или он опасается, что я испачкаю его драгоценный стул и пол затопчу?»
Вот тебе контекст! Гадай теперь, что у парня на уме!
Да и Снегин вновь повел себя неправильно, едва переступил порог. Ну, допустим, психотип установил. А вот насчет ценностей… Рано об убийстве. И контекст не мешало бы отмести, чтобы не путаться.
– А скажи, ты чем вообще по жизни занимаешься? – вернулся он на исходную. – Арина дала тебе весьма нелестную характеристику. Мол, вечный студент, неудачник. Но я Селезневой почему-то не верю. Сдается мне, есть у тебя любимое дело, из-за которого ты не хочешь официально устраиваться на работу.
– Если бы вы только знали, как трудно с этими старперами! Которые застали комсомол! – вырвалось у Павла. – Елизавета Ивановна в отличие от мужа только пионерию, но все равно. Зато он – профорг с первого курса по пятый! Жуть!
– В чем именно жуть? – с неподдельным любопытством спросил Снегин. Кажется, попал! Нашел тему, где можно с Пашей пообниматься. Мысленно, конечно.
– Они признают только одну работу: с восьми до пяти. Или с девяти до шести. Официальное трудоустройство. На государственном предприятии. Или в государственном учреждении. Все остальное для них не работа, – с отчаянием сказал Павел. – Из-за этого мы с Варей и ругались постоянно. Типичная мамина дочка. Мне было с ней трудно. Работай и все тут! Только тогда мы поженимся! И работай, как я это понимаю. А главное, моя мама!
– А ты, как я понял, работаешь он-лайн? Уверен, что Елизавета Ивановна предлагала тебя устроить в ту же мэрию.
– Да не хочу я тянуть эту лямку! Идемте, – Павел, похоже, решился.
Они прошли в единственную комнату. Здесь тоже царили чистота и порядок. У окна было оборудовано рабочее место. Стол для компьютера и собственно компьютер.
– Я вам сейчас покажу, – воодушевился Павел. – Садитесь. Ну, садитесь же!