Подробно рассмотрев все материалы, касающиеся происхождения Строгановых, Андрей Введенский пришел к двум выводам.
Вывод первый – Строгановы не новгородцы.
Вывод второй – в начале ХVІ века «мы явственно обнаруживаем Строгановых как крестьян-промышленников и солеваров Устюжского уезда, постепенно богатеющих, выходящих в сословие гостей, служилых людей». Это то, что известно достоверно и от чего надлежит отталкиваться историкам. На вопрос, откуда взялись в Устюжском уезде крестьяне Строгановы, ответа нет.
Устюжская округа, ограниченная низовьями рек Сухоны и Юга, местом их слияния и верховьем Малой Северной Двины, являлась одним из опорных пунктов славянской колонизации Русского Севера, происходившей в XI–XII веках. Согласно Устюжской, Двинской и Вычегодско-Вымской летописям, первое здешнее поселение было основано ростовским князем Всеволодом Большое Гнездо в 1178 году, но в наше время принято считать, что первая волна колонизации этих мест шла с северо-запада, то есть – из Новгорода. Это к тому, что Строгановы все же могли быть потомками новгородцев…
Глава II
Аникей Федорович Строганов (1488–1570), основатель великого дома
В наши дни поваренная соль стоит дешево и не является дефицитным продуктом. Современному человеку трудно представить, что добыча соли может быть весьма прибыльным делом. Ну разве что при огромных объемах… Однако в старину соль была весьма дорогой. Во-первых, поскольку разведанных месторождений было не так много. Во-вторых, добыча соли кустарным способом была весьма трудоемким делом. Хорошо, если она велась карьерным способом, когда соль черпали из открытых ям, но зачастую приходилось рыть шахты, а чаще всего соль выпаривали из воды. При естественном выпаривании воду из соляных озер и морских заливов отводили в искусственно сооруженные мелкие бассейны и после того, как она испарялась, собирали оставшуюся на дне соль. Но с подземными водами такой «фокус» не проходил – воду приходилось выпаривать на огне, в котлах или похожих на огромные сковороды поддонах. Искусственное выпаривание, которое называлось солеварением, хотя правильнее было бы назвать его солевывариванием, требовало большого количества рабочих рук и изрядных вложений. В-третьих, на цене соли сказывалась логистика: месторождения были редки и соль приходилось возить на большие расстояния. В-четвертых, варницы выплачивали в казну оброк, а продажа соли облагалась довольно высокой пошлиной. Вот и считайте…
В книге известного историка Аркадия Георгиевича Манькова «Цены и их движение в Русском государстве XVI века» можно прочесть о том, что в Костроме в 1553 году один пуд соли стоил четырнадцать московских денег, а к 1588 году его стоимость возросла до пятнадцати денег, а в Твери в 1588 году за пуд соли давали аж двадцать шесть денег. Московская денга, она же «московка» или «сабляница», была серебряной монетой номиналом 1/200 московского счетного рубля (рубля как монеты в то время не существовало, ведь он весил бы более двухсот грамм серебра). За одну московскую денгу с изображением всадника с саблей на аверсе (потому и «сабляница») давали две новгородских денги – «копейки», на которых всадник изображался с копьем в руке. Чтобы уровень цен был понятнее, можно рассматривать московскую денгу как эквивалент одного грамма серебра. Для сравнения, в соседнем с Костромой Ярославском уезде в XVI веке за двадцать семь алтын или сто шестьдесят две деньги можно было купить лошадь. Получается, что лошадь, составлявшая основу крестьянского хозяйства, стоила как одиннадцать с половиной пудов соли. В наше время килограмм обычной соли можно купить за двадцать рублей, стало быть, одиннадцать с половиной пудов обойдутся в три тысячи шестьсот восемьдесят рублей. О приобретении лошади с такими капиталами лучше даже не задумываться…
В феврале 1526 года Аникей Строганов купил треть соляной варницы без црена [4] за две гривны (два рубля), а в июне того же года за двадцать рублей приобрел варницу со всем необходимым оборудованием. «Во второй половине XVI века намечается заметное удешевление оборудования соляных промыслов, – пишет Маньков. – Выше отмечено, что в 1526 году Аника Строганов платил за варницу с цреном и со всем инвентарем 20 р., в 1540 г. за то же самое – 17 р., в 1562 г. – 7 р., из коих на црен приходилось – 6 р.; в 1581 г. варница с инвентарем и с “четвертью трубы рассола” ему обошлась в 19 р.».
Для полноты впечатления нужно ознакомиться с пошлинами и дорожными расходами. «В 1590 году Спасо-Прилуцкий монастырь продал в Москве партию соли свыше 8000 пудов на сумму около 900 рублей, – читаем у Манькова. – Помимо вологодских отвозных пошлин в размере 3 рублей 8 денег и выплаты таможенным откупным каморникам “теплого” в размере 10 алтынов, монастырь выплатил в Москве следующие пошлины:
Подьячему от записи соли в Московской таможне —
16 алтын 2 денги;
Пошлина в таможне на Большой стол —
40 рублей 16 алтын 4 денги;
То же на Малый стол —
27 рублей;
На панском дворе свальные пошлины —
4 рубля 8 алтын;
Итого (с вологодскими)
75 рублей 4 алтына 8 денег.
В 1593 году тот же монастырь заплатил на Холмогорском рынке в государеву казну с 5105 пудов купленной соли и ссыпанной в амбары