«Можно забывать потихонечку», – скулю жалобно. Вжимаю палец в красную кнопку пульта. Выключаю плазму и снова валюсь на подушки. Реву и не могу остановиться.
Сама виновата. Это и ежу понятно. Зачем дала? Зачем призналась? Два извечных бабьих вопроса. И кровь стынет в жилах, стоит только подумать о последствиях.
«Предавший раз, предаст снова», – закрываю глаза. Стараюсь дышать ровно. Сочетаю глубокий вдох с таким же выдохом и постепенно успокаиваюсь. Даже засыпаю, кажется. И подскакиваю, услышав голоса в коридоре.
Катя и Гриша. Вечно о чем-то спорят.
– А я тебе говорю, не смей ее беспокоить. Видать, случилось что. На ней лица нет, – выговаривает моя верная Катерина.
– А у меня вопрос срочный, – бухтит Гриша.
– Лешеньку из школы привез? – ворчит Катя. Видимо, Старостин кивает, и моя строгая нянька припечатывает его грозно. – Нет у тебя срочных вопросов. Иди в баню, Гриша.
– Да там человек за машиной приехал. Вернуть надо, – в сердцах бросает он. Трусит к моей спальне. Стучит для приличия и тут же заглядывает. – ЕленВасильна! Ты тут жива?
– Что случилось? – приподнимаюсь на локте. В полутьме спальни даже не пытаюсь разглядеть Гришу, мнущегося в дверях.
– Ты нормальный человек, Старостин? – топает ногами Катерина. – К чужой женщине в спальню вламываться. Сказали же тебе русским языком…
– Там за Геликом человека прислали. Надо бы отдать, – растерянно тянет Гриша. Окидывает меня пристальным изучающим взглядом. Но, слава богу, ничего не комментирует в своей дурацкой манере.
– Пусть забирают, – киваю устало. И если до сих пор я еще надеялась на какое-то чудо. – на нашу личную встречу, на разговор, то сейчас до меня, наконец, доходит.
Все, Гусева. Плехов вычеркнул тебя из своей жизни и жирную точку поставил.
– Эта… – задумчиво бросает Старостин. – ЕленВасильна, тут тебе приглашение на ужин передали…
– Я не ужинаю. Меня тошнит, – мотаю головой. Убираю назад взлохмаченные пряди и устало смотрю на Гришу. – Если у тебя все, я хотела бы спокойно сдохнуть.
– Господи, что же ты такое говоришь! – ахает Катерина, выпроваживая Гришу. – Нашел тут девочку по вызову. Ступай в гараж…
«Надо будет позвонить Сэму. Путь заменит Старостина. Видеть его не хочу», – утираю слезы. Откинувшись на подушки, смотрю в потолок, будто там, как на скрижалях, начертана прописная истина.
Зря ты доверилась постороннему мужику, Лена! Ох, зря.
Ну, сказала и сказала! – решительно утираю слезы.
Отмахиваюсь от собственных страхов и обид. Ничего не произойдет. Вообще ничего. Мы не нужны Олегу. И ничего он предпринимать не станет. Да и зачем? У него репутация и власть. Ну кто, заняв такой высокий пост, захочет общаться с вдовой Альберта Валдаева? Кто станет рисковать? Точно не Плехов. Он долго шел в гору. И теперь на вершине точно не сорвется вниз из-за глупой детской влюбленности. Небось жалеет, что вообще ко мне приезжал.
Так он по делу заявился. Потом понесло на старые дрожжи. А я… Что я? Как дура, все приняла за чистую монету. И обломалась.
Глава 36
– В смысле – не приедет? – поднимаю тяжелый взгляд на Тихонова.
Мой помощник мнется. Крутит в руках какую-то бумажку, тщательно подбирает слова.
– Старостин говорит, больна она. Лежит бледная, глаза красные. Вроде как помирать собралась…
– Это шутка такая? – рыкаю грозно.
Последние три месяца дались мне тяжело. Сначала в Дубае пришлось доставать из военного госпиталя одного хитровыделанного перца из-под носа у охраны. Переправлять его в Россию нашей санавиацией. А потом понеслось с новым назначением.
Ускоренный курс, представления на каждом уровне и вникание в новый процесс. Да еще дела пришлось принимать срочно-обморочно.
Все это время я о Ленке думал. Вот только позвонить не мог. Не положено, бл.дь.
«Ты бы, хорек, мог ей цветы отправить», – приходит в голову запоздалая мысль. Или как-то в Москву выманить…
Мог!
Но башка была другим забита. Надо было до вступления в должность тихо-мирно развестись с Оксаной. Смотаться к Трехглазому в Адлер и поставить точку в той самой подставе, поломавшей нам с Леной жизни.
– Олег Иванович, я же вам докладываю, – на правах своего ворчит помощник, которого мне удалось прихватить с собой. Еще и водителя Юру. Верная моя команда. Пришлось побиться за них. Но оно того стоило. – Елена Васильевна болеет. Отменила прием и операции. На работе вторые сутки не появляется.
«С моего вступления в должность, получается», – отмечаю мысленно и поднимаюсь из-за стола.
– Болеет, говоришь? – засовываю руки в карманы. – Вели машину подогнать. Сам поеду. Толку от вас никакого.
– Так Гелек у подъезда стоит. Пока Юрца дождемся. Я поведу…
– Хорошо, – вздыхаю тяжко. – Не хочу время терять.
И до самого Валдаевского поместья пытаюсь понять, чем могла заболеть Ленка, и насколько это опасно. Видимо, да, раз помирать собралась.
Бл.дь, да я сейчас всех врачей области на уши поставлю. Акулу, суку, первого…
Машина тормозит около знакомых ворот. Выскакиваю, будто катапультируюсь. Жму на звонок. И когда в домофон меня спрашивает настороженный женский голос «Кто?», рычу, не сдерживаясь.
– Конь в пальто. Открывай, Лена.
– Она болеет и никого не принимает, – отрезает какая-то мегера и отключает сначала связь, а потом и сам домофон.
Ну нормально, что уж!
Может, мне надо на прием записываться?
– Давай вокруг забора обойдем. Может, найдем лазейку, – подмигиваю Тихонову. А сам набираю Старостина.
– Дверь мне открой. Я к Лене приехал.
– Так я у Валдаева, Олег Иванович. Вызвали меня. Вот жду, когда соизволит принять.
– Ну, я понял. Жди, – растерянно тру репу. И только сейчас до меня доходит.
Ленка решила поменять телохранителя. И нажаловалась Сэму. А значит… На меня обиделась. Да любая бы обиделась. Это Оксана терпела. А я привык. Думал, все так… Идиота кусок.
Поднимаю глаза на высокий кирпичный забор. Мажу взглядом по крыше, покрытой красной черепицей, по зашторенному окну. И точно замечаю момент, когда колышется занавеска.
Лена, блин! Ты наблюдаешь за мной, что ли? Больная, говоришь? Так я сейчас все твои болячки залечу. Дай только проникнуть в твою крепость гадскую.
– Мой старый сотовый где? – кошусь на помощника.
– Так это… Остался в конторе. Но я все контакты скачал и в облако закинул. А на самой трубке