– Я уже по другому ведомству числюсь, – усмехаюсь криво и никак не пойму, почему Парфен отпустил только Вадима. Я ему на что сдался?
– У нас в конторе бывших не бывает, – категорично мотает головой генерал. И как только Вадька уходит, достает из сейфа початую бутылку коньяка и два стакана. – Я в афиге от твоей чуйки, Гусь, – разливает он янтарную влагу. И неожиданно улыбается, как пацан. – Твою ж мать, Иваныч. Только сейчас допер, почему ты «Гусь». Жена твоя новая – урожденная Гусева.
– Есть такое, – киваю довольно. – Лену в школе дразнили Гусыней, ну а я Гусь, соответственно. Два сапога пара, – признаюсь как на духу.
– Так вы со школы встречаетесь? – словно филин, обалдело ухает шеф.
– Ну да, – пожимаю плечами. – С девятого класса вместе… С моего. С ее седьмого.
– Ну вы даете? И только сейчас поженились? Влез, наверное, кто-то… - вздыхает он тяжко.
– Да все те же. Тешинская и Тарасов, – морщусь я. – Ну да ладно. Закрыли их. Успели.
– Лена твоя молодец. Давай за ее здоровье выпьем. Деток вам общих, – поднимает стакан Парфен.
– У нас общий сын. В первый класс ходит, – докладываю весело.
– Вот когда ты все успеваешь, Гусь? – ржет довольно генерал.
– Стараюсь, – запрокидываю в горло коньяк. Алкоголь тут же обжигает нутро. И на душе становится легче.
Все. Всех виновных закрыли. Трехглазому пожизненное светит. И я постараюсь найти ему теплое местечко где-нибудь за полярным кругом. Оксану бы туда же… Но тут как суд решит. Не меньше десятки ей светит.
«Только как теперь сыновьям рассказать? Как объяснить, бл.дь? Я не знаю. Оксана им мать. Они к ней привязаны», - выйдя из конторы, мажу взглядом по оживленному проспекту и не нахожу слов.
– Слышь, Гусь, тут такое дело… – звонит мне Соколов. – Даже не знаю, как сказать…
– Попробуй ртом, – сажусь на заднее сиденье служебной машины. – К Лене домой, – прошу верного Тихомирова.
– Тут это… Олег Иваныч, – вздыхает Вадим. – Оксану… хмм… Петровну час назад зарезали в камере… Не уследили мы.
– Она чистуху успела написать? – интересуюсь скупо.
– Да, все есть. Но кто ее убрал, не понимаю…
Зато мне все предельно ясно. Капец, блин! Без Валдаевых явно не обошлось. Банду упырей я сразу снимаю со счетов. Они сейчас в бегах и в раздрае. Многих уже закрыли. Информации о том, на чем прокололись, нет. А вот Сэм наверняка через своих людей все пробил и вышел на Оксану.
– Ты? – напираю, ввалившись на Ленкину кухню.
Около плиты хлопочет Катерина. Что-то складывает в судочки. Дети смотрят какой-то сериал, пьют чай с пирожками, хихикают, подначивают друг друга. И ни о чем не подозревают.
– Выйдем, поговорим, – лениво поднимается из кресла Сэм. Первым выходит на крыльцо и резко поворачивается ко мне.
– Не боись, губер. Ты у нас чистенький. А я приученный говно подтирать…
– Да ты хоть понимаешь, что ты наделал? – хватаю Сэма за рукав. Сейчас, небось, начнет вырываться. Но Валдаев, наоборот, подается ко мне и шепчет глухо. – Алена – мать моих племянниц. И наказать за покушение на нее – мой долг. Я его выполнил. Иначе Альберт с паханом с меня на том свете спросят… А дальше ты сам, Олег Иванович. Теперь Лена под твоей фамилией и ответственностью. Но я, не обессудь, приглядывать буду.
– Вот спасибо, – рычу я с издевкой.
– Да не за что, – пожимает плечами Сэм. Лениво спускается с крыльца, бредет на улицу. А я смотрю ему вслед и осознаю два момента.
Во-первых, Семен Валдаев больше здесь не появится. А во-вторых, при первой же возможности я перевезу семью в Москву или в любой другой город России. Куда угодно, только подальше от Валдаевых.
Глава 49
– Как умерла? – в ужасе смотрит на меня Лена. – Она же не болела… Вернее, ее заболевания не были с летальным исходом.
– Погибла, – сжимаю кулаки. – Это она стояла за твоим похищением. Ее взяли. А там, то ли неправильно сказала «Вечер в хату!», то ли о белое полотенце постеснялась ноги вытереть… Не знаю, Лен. Следствие разбирается.
– Олег, – в ужасе смотрит на меня любимая. – Это не ты… Не ты распорядился? – с трудом подбирает слова. А в глазах, полных слез, трепещутся ужас и недоверие.
– Богом клянусь! – искренне прикладываю руку к груди. Но подробности сообщать не собираюсь. Ни к чему они.
– Когда похороны? Я пойду с тобой, – поспешно заявляет Лена. – И не спорь, пожалуйста.
– Твои девчонки тоже надумали, – морщусь, как от боли.
Всего час назад я объявил детям. Может, грубо и прямолинейно. Но иначе не умею. Мишка зарыдал, забился в угол, как маленький жеребенок. И его тотчас же бросились утешать Леша и Катерина. А Ленкины близняшки как по команде окружили Сашку.
– Мы с тобой, – тихо прошептала Майя. А я услышал.
– Да? – слабо улыбается Лена. – Это хорошо. Мы же семья, правильно.
– Ну да, – ухаю как филин. И даже не представляю, что бы я делал в эти дни без Лены. Слабая и изможденная, словно после тяжелой болезни, она возвращается домой. Медленно ходит по комнатам. Что-то делает, отдает какие-то указания.
Но с ее появлением огромный дом словно оживает. Как и раньше, копошатся и подначивают друг друга дети. Старая Катерина хлопочет на кухне, а неутомимый Старостин подметает двор и не пускает на порог журналистов.
А те на все горазды.
Наш новый губернатор… Слыхали?
Противно, но я не обращаю внимания. Работаю. Решаю проблемы. Они наверное, везде одни и те же. Дороги, транспорт, вывоз мусора, новые парки…
Рассматриваю варианты нового дома, но как ни крути, Ленкин в сто раз лучше. До работы и универа близко, школа рядом. Ну и Катерина! Куда от нее деться? Лена ее по-любому с собой потащит.
Стоит ли суетиться? Но нет. Жить в доме Валдаева я не хочу. И при первой возможности покупаю соседний участок, как и собирался.
– Давай, проектом займись сама, – через пару месяцев после