Снова давлюсь воздухом. Да так и застываю посредине танцевального движения, а шлёпнувшая меня ладонь совсем охамела, между прочим. Она начинает оглаживать мою ягодицу…
Это еще что такое?! Кто там такой бессмертный?! Смотреть на нас, капая слюной, можно сколько угодно, а вот лапки, лапки нахальные — прочь!
Разворачиваюсь. Хозяин ладони стоит передо мной и улыбается…
— Поедешь со мной, детка? — спрашивает он приятным голосом, не прекращая улыбаться.
Нет, он — высокий, красивый, молодой, хорошо и стильно одетый, но… У меня срабатывают рефлексы — трогать меня не надо, пока я не разрешу.
И моя ладонь тоже живёт в этот момент своей жизнью… Мне не подвластной. Она размахивается и залепляет наглецу пощёчину.
Звонкую…
А наглец подошёл не один. За его спиной смазливый приятель, который после хлопка пощечины издаёт звук:
— Ой!
Наглец держится за щеку и прищуривается.
— Бить-то было зачем? Можно было просто сказать, что вы по девочкам… — произносит, полосуя меня взглядом на тысячу мелких Кларок.
— Хапф! — захлёбывается возмущением Луиза, — Не по девочкам мы! Ясно?!
— А дерётся она чего?! — почему-то именно у неё начинает выяснять красавчик.
— А ты её зачем за задницу лапал? — подключается Ада.
— А чего она ей вертит?! — взрывается наглец, — С такой задницей, если приключений не хочешь, дома надо сидеть! Шарф вязать.
— Я не умею! — зачем-то отвечаю я.
— Поехали ко мне? Я научу! — уже ласково спрашивает незнакомец и даже щеку свою пострадавшую отпускает.
— Чему ты её научишь? Гениталии твои узлом завязывать? — вклинивается Луиза.
— Не надо их завязывать! Они стране нужны! — отмахивается красавчик от неё.
— Зачем?! — уже втроём хором спрашиваем мы.
— Рождаемость поднимать! — гордо отвечает самец-производитель.
— Аааа, — тянем мы снова хором.
Странный разговор. И реакция у нас странная. Пока танцевали, мы же к бару возвращались, пить хотелось. Видимо, пора с гулянкой завязывать.
— Ад… Мне кажется, нам пора домой, — выдаю я, всматриваясь в глаза красавчика.
Красивые серые глаза. И губы у него красивые. Нижняя пухлая и вишневая. В меня что-то вселяется. Или кто-то. Или…
Короче, я ж вот только его отругала за то, что приставал, а сейчас сама! запускаю руку в короткие волосы на мужском затылке, тяну его к себе ближе и впиваюсь поцелуем ему в губы.
И мне нравится! Как же мне нравится с ним целоваться! А красавчик к тому же и не промах совсем — сначала притихает от моей наглости, а после входит во вкус и обхватывает мой тонкий стан своими руками. И снова начинает мять мой зад. Вот приглянулся он ему…
Но вдруг чувствую, что меня отдирают от вожделенного мужского тела за пояс шорт, которые на мне.
— Кларочка, фу! — командует Ада, — Мы пе-ре-бра-ли и нааам пора до-мой!
— Ахм! — разочарованно выдыхаю я и сопротивляясь усилиям Ады, хочу сделать шаг обратно к красавчику.
Только Аде начинает помогать Луиза.
— Домой, девоньки! Домой! Пьяная баба не хозяйка одному жизненно важному женскому органу, — с этими причитаниями меня тянут в гардероб.
Луиза дело, конечно, говорит. В веселье — самое главное — вовремя остановиться.
— Пока! — машу я рукой красавчику, который так и остаётся стоять на танцполе.
Пол качается, стены тоже. Но хорошооо!!!
Одевшись, мы выплываем на улицу, где по закону подлости пошёл мелкий дождь со снегом. И стало очень скользко. Держась друг за друга, ползём к такси, чтобы разъехаться по домам.
Только у красавчика что-то переклинивает в его голове, и он зачем-то выскакивает за нами на улицу. Еще и без верхней одежды. Дурачок… Замёрзнет же…
Догоняет. Хватает меня за ремешок сумки, перекинутой через плечо.
— Вы можете ехать, куда хотите, — заявляет он моим подружкам, — А эту я себе оставлю! Она мне понравилась.
Он хочет притянуть меня за ремешок сумки к себе, только тот рвется. Пятки красавчика едут вперед по гололёду, а голова со всем остальным назад.
— Ааааа! — раздаётся истошное.
И потом тишина.
Красавчик лежит на льду. Без движения.
Наши три разноцветные головы склоняются над ним.
— Дышит? — спрашивает Луиза.
— Вроде, да, — отвечает Ада.
— И куда его теперь девать? — спрашиваю я. Почему-то дальнейшая участь красавчика мне не безразлична.
— Вы что с мужиком натворили, ведьмы?! — раздаётся откуда-то сбоку знакомый бас.
— Оу! Фома! — радуется Ада. Фома — это её двоюродный брат.
— Опять напились! — начинает он ругаться.
Луиза поднимает наманикюренный ноготок:
— Мы себя полгода хорошо вели! Теперь можем себе позволить вести себя плохо!
Спорить с Фомой никто из нас не решается — он высокий, метра два ростом, у него косая сажень в плечах и рыжая борода.
Фома косится на неё.
— Вы-то? Хорошо? Да у вас у каждой дома по метле припрятано!
Однако разобраться, кто есть кто, нам не дают.
— Что у вас там происходит? — произносит чей-то голос у входа в клуб, — Сейчас полицию вызову!
Самого говорящего не видно.
Упоминание полиции заставляет нас действовать быстро, но неправильно.
— Ты на машине? — спрашивает Ада Фому.
— Да, — отвечает он ей, — Вон она.
Его автомобиль и правда стоит неподалеку.
— Берём, девоньки, добычу с собой! — гордо провозглашает Ада.
И мы втроём подхватываем красавчика с места, где он только что лежал.
Очень ловко тащим до машины. Только разочек едва не уронили.
— И куда его? — интересуется Луиза.
— В багажник! — решает Ада.
— Куда?! Да вы что творите, исчадия?! — принимается возмущаться Фома.
— Цыц! — Ада сейчас даже Фому не боится, — А то я такое твоим родителям расскажу!
— Ябеда, — обиженно обзывается Фома.
В итоге, красавчик удобно размещается в багажнике, мы втроём в салоне, Фома — за рулём.
Ада снова царственно машет рукой:
— Езжай, братишка!
И мы отправляемся по домам.
Глава 3. Мужик=козёл?
Клара
Оказавшись с теплом салоне, быстро совещаемся и решаем сначала завезти домой меня. Ну, чтобы девочки мне помогли добычу в берлогу, то есть квартиру, занести. Не оставлять же бедолагу в багажнике — замёрзнет ещё. Да и вообще помощь ему надо оказать — искусственное дыхание там… Или массаж… Или…
— Я его таскать не буду! — сразу говорит Фома, — Вы его угробите сейчас, а я во всём виноват окажусь!
На этот раз на переднем пассажирском сидении сидит Луиза, которая, икнув и ткнув в Фому пальцем, громко заявляет:
— Козёл ты, а не мужик!
Фома сводит к переносице свои рыжие брови и сердито заявляет:
— Молчала бы ты лучше, зайка блондинистая, а то пешком домой пойдёшь!
Луиза, которая очень болезненно относится ко всему, связанному с её цветом волос и сопутствующими приколами в адрес интеллекта блондинок, и которой сейчас море по колено, начинает засучивать рукава своего мутонового полушубка:
— Ты что сейчас сказал?! Давай выйдем разберемся!
Фома несколько приофигевши на неё смотрит, а потом тянется к ней своими немаленькими ладошками.
Сейчас придушит! Потому как, хоть Лу и боевая, но весовые категории у них разные.
— Сиди смирно, зараза пьяная! — сурово говорит Луизе Фома.
И пристёгивает её ремнем безопасности…
— Девоньки, если вы не совсем хотите угробить мужика в багажника, предлагаю ехать, — уже поспокойнее заявляет наш трезвый водитель.
Мы с Адой, сидя на заднем сидении, согласно киваем, хоть Фома нас не видит.
— Ну, ладно уж — вези, — обиженно бормочет Луиза.
Но демонстративно отворачивается от Фомы и смотрит в окно.
Машина трогается с места, и Ада предлагает:
— А давайте споём!
Я оживляюсь.
— Давай! Новогоднюю! Про то, что всё будет хорошо! Какую Сердючка поёт! — и завожу, пока мою интересную идею не перебили:
— Если нам скажут — ваш поезд ушёл.