— Какую поделку? — зеваю я.
— Ну… На конкурс… Я же говорила тебе. А ты забыла! Завтра праздник! А я — без поделки! — большие глаза моей красавицы наполняются слезами. Как озёра водой.
Я снова зеваю.
— Вик… Может — ну, её, эту поделку?
— Нет! — строго отвечает она мне. Даже плакать передумала.
Я укладываю голову обратно на руки.
— И что конкретно надо? Формулируй задачу…
— Форму… Чего?
— Какая поделка, говорю, нужна?
— Необычная! — заявляет племяшка, — Она должна быть, как съедобная, но не съедобная. И связана с Новым годом.
— Ничего себе! Конкурс "Пойди туда, не знаю, куда, принеси то, не знаю, что".
— А он так и называется, — огорошивает меня ребёнок.
— За сколько до Нового года у вас воспитатели подбухивать начинают?
— Что ты говоришь, тётя Клара? Я плохо тебя понимаю…
— Ничего, солнышко… — глажу племяшку по шелковистым волосам, — Сейчас я что-нибудь придумаю…Врагу не сдаётся наш гордый варяг…
Напеваю я.
— Ты устала… — вздыхает племяшка, — Дети — это тяжело… Но потерпи, пожалуйста, немножко… Скоро мама с папой вернутся.
— Угу… — соглашаюсь, а сама оглядываюсь по сторонам.
Соображаю, что бы такое придумать. Съедобно-несъедобное. И новогоднее.
И тут меня озаряет.
— Вика! Ура! Я придумала! Мы будем печь еловое печенье! С предсказанием!
— Ура! — голосит еще одно чудо.
И прыгает на месте. Кошки на пижаме прыгают с племяшкой в такт.
Глава 16. Как Клара оказалась на работе 31 декабря
Клара
Ёлку я уже поставила, даже нарядила. Новогоднее настроение у меня в самом разгаре, особенно, когда я сползаю со стула, вдохновлённая своей дикой идеей.
Но когда мне что-то приходит в голову, особенно, когда это приходит с недосыпа, как сейчас, то остановить меня не может никто и ничто. Примерно, как Вику. Это у нас семейное.
— Ты куда? — с беспокойством спрашивает Вика, видя, как плетусь в гостиную.
— За хвоёй, — отвечаю ей я.
Возможно, если бы время было нормальное, я бы предпочла дойти до елового базара и купить или попросить еловую ветку. Но сейчас уже поздно, поэтому иду я в гостиную.
Вика хвостиком следует за мной.
— За хв… — пытается она произнести не очень частое в употреблении слово, — А это что такое?
Простодушно интересуется.
Я объясняю. Уже стоя возле ёлки и придирчиво её оглядывая, прицеливаясь с какой стороны её лучше ободрать.
— Хвоя — это ёлкины листики… — а что? Кратко и понятно.
— Ммм… — отвечает мне Вика, — Кларочка, ты, наверное, поспи иди. Зря я тебя разбудила…
— Еще чего! — бодро отзываюсь я, — Ты же меня уже разбудила. Давай хвоинки отрывать!
— Никогда так делать больше не буду, — бормочет себе под нос племяшка, пытаясь повторять за мной.
Я дёргаю за иголки. Вика тоже.
— Колется! — восклицает она после нескольких манипуляций.
— А ты как хотела? Тётку посредине ночи озадачивать… Терпи теперь.
— Да я уже никак не хочу, — отзывается Вика, но продолжает то же странное занятие, что и я.
Со стороны мы напоминаем двух ведьм, занятых ночью каким-то таинственным ритуалом. Хорошо, что нас никто не видит, а то бы сожгли.
Надёргав хвои и исколов пальцы, мы идём на кухню.
— Ну, вот… Несъедобная часть твоей поделки готова. Теперь осталось посмотреть, есть ли из чего делать съедобную.
Я не уверена, что у меня есть необходимые продукты… Как-то я не готовилась к такому странному времяпрепровождению.
Муки, по-моему, точно нет. Я сегодня пекла для Вики блинчики. А нужен еще маргарин и разрыхлитель. С основой для елового печенья решаю не мудровать — это будет обычное песочное тесто. Ванильный сахар туда добавлю, чтобы вкусно пахло. И отлично будет.
Ревизия шкафов и холодильника приводит меня к неутешительным выводам — то, что нужно, есть не всё. Нет муки и маргарина. Можно было бы взять сливочное масло, но и того там немного. Зато есть яйца, сахар, ванильный сахар, разрыхлитель.
Переглядыавемся с Викой.
— В магазин надо? — спрашивает она.
— Угу, — отзываюсь я.
Но идти в магазин около десяти вечера с ребенком — такой себе аттракцион, да и не успею я — её одеть надо, самой собраться. Ближайший магазин закроется.
— Ладно… — принимаю другое решение, более практичное, — Лучше доставку закажу.
Порыскав по приложениям, нахожу искомое, и стоимость доставки не кусается. Заказываю.
Вика вовсю зевает, сидя на соседнем стуле.
— Вика! Завтра в садик! Нужно будет пораньше встать, всё с собой взять — ведь завтра утренник. Поэтому иди-ка ты, моя хорошая, спать. А то завтра не попадёшь никуда.
— А ты одна справишься? — спрашивает Вика, уже внутренне согласившись с моим предложением.
— Спрашиваешь еще! Я же ух! — заявляю я ей с уверенностью.
— Хорошо… Спокойной ночи… — отвечает мне племяшка и отправляется спать.
Я включаю какой-то фильм, пока жду доставку. Её приходится подождать. Очень хорошо подождать. Так подождать, что у меня ломается ждалка. И я пишу в эту разнесчастную службу доставки.
— Курьер не может найти ваш дом, — отвечают мне.
Я, матеря курьера и воспитателей, а заодно свою память, как у рыбки (вот что мне стоило вспомнить обо всём этом днём?), наспех одеваюсь и вываливаюсь в ночь.
В ночи наблюдаю такую картину — молодой мальчишка, лет 18–19, ходит между тремя домами и безуспешно пытается найти таблички с номерами. Не найдёт — это знаю точно. Их там нет.
— Эй! — окликаю я его, потому что у него на спине прицеплена сумка с надписью названия этой самой распрекрасной службы доставки.
— Какой это дом? — оживляется он и тычет в дом за моей спиной.
— Тот, который вам нужен…
В результате недолгих разбирательств мы выясняем,