Так что, наверное, мне остается только выпустить его наружу. Только направить его ярость против тех, кто это заслужил.
— Край? — переспросил он, обеспокоенно посмотрев на меня.
Я вдруг обнаружил, что мы уже вынесли ящик из дома и стоим у КамАЗа, погрузив его в кузов. Теперь одному из нас остается только залезть внутрь и затащить его в сторону кабины, к остальным. И это делал я, потому Роджеру все-таки трудно забираться, он же в руку ранен.
— Воевать будем, что еще, — пожал я плечами, схватился руками за край и полез наверх.
Пригнулся, чтобы не получить по башке откидным задним бортом, который мы заблокировали с помощью распорок, взялся за ящик и поволок его по дну в сторону кабины, туда, где уже лежало множество таких же ящиков.
Отволок к остальным, поднял, положил. Зачем-то отряхнул руки, после чего спустился вниз, спрыгнул, наткнулся на взгляд Роджера.
— Ну и как будем воевать? — спросил он.
— Я не знаю, — честно ответил я, пожав плечами. — Сперва перегруппируемся и отойдем в лагерь. Там узнаем свежие данные. И тогда уже какой-нибудь план выдумаем. Пошли дальше, наше дело пока — ящики таскать.
Собрались и двинули. Что-то я расклеился на самом деле, а нужно бегом-бегом. Время до утра не резиновое, а к тому времени тут должно только пепелище остаться, и ничего больше.
Так постепенно, примерно за полчаса, разобрались с остатками оружия и минами, которые тоже оказались упакованы в ящики. Закончили, короче говоря. Теперь у нас оружия было достаточно для того, чтобы целый полк вооружить. Преувеличиваю, конечно, но ненамного. Другое дело, что людей вот только нет. И это проблема.
К тому времени и гражданские успели закончить погрузку. Расселись по машинам: кто-то в кузов «Урала», кто-то в «буханку» и другие тачки. И команда моих боевых товарищей собралась чуть в стороне вместе с Мустафой. Они что-то обсуждали вполголоса, а над селом повисла тишина. Было слышно как сверчки поют. Или кузнечики? Черт их знает.
— Пошли, — сказал я Роджеру, и мы двинулись к остальным.
Подошли, и на меня тут же уставились пять пар глаз. Они ждали моей команды, думали, что сейчас я скажу им, что делать дальше. Что ж.
— Все готово, Край, — проговорил Мустафа. — Никого в деревне не осталось. Так что мы в общем-то можем ехать.
Я прикинул. Они умудрились разместить всех местных в трех машинах. И водители у них были свои, в деревне даже нашелся кто-то из мужиков, кто умеет грузовики водить. Но отправлять людей без сопровождения все равно нельзя. Даже если берег остался таким же безжизненным, как и был в наш прошлый визит, разное может случиться.
— Ильяс, ты остаешься, — приказал я. — Остальные — езжайте. Потом возвращайтесь, встречаемся в лагере, вы сами знаете, где. Машины можете оставить, кроме «Урала», он нам еще пригодится.
— Хорошо, — почему-то за всех кивнул Иван.
— Край… — вдруг обратился ко мне бывший сельский администратор. — А нельзя деревню оставить? Может быть, мы еще вернемся сюда, получится?
— Нельзя, — я покачал головой. — Давайте так, валите быстрее, потому что мы потом жечь начнем. А если это местные увидят, то охи-вздохи начнутся. Так что давайте, по машинам.
— Но…
— Езжайте, я сказал, — грубо прервал я татарина. — Чтобы через десять минут, блядь, за горизонтом скрылись, и я вас больше не видел. По дороге увидишь, что они с другим селом, которое им подчиниться отказалось, сделали. И если мы помедлим, то тут то же самое будет. Грузитесь давайте уже.
Он вздохнул, и двинулся в машину — в тот самый «Урал», вместе с Алией. Они, кстати, при оружии были, прихватили с трупов. А через пять минут колонна из четырех машин уже поехала на юг по дороге, чтобы потом повернуть на запад и отправиться в сторону Севастополя.
Мы остались втроем. Я, Ильяс и Роджер. При этом татарин переглянулся с американцем, а потом с опаской посмотрел на меня. Он тоже видел.
— Вы начинайте жечь, — сказал я. — Я пока домой заеду, потом присоединюсь.
Уселся в УАЗ, тот самый, раздолбанный, на котором мы гоняли за КамАЗами, завел. Услышал сзади мычание, повернулся. Ага, Фред уже пришел в себя, глазами вертит, смотрит на меня. Связан он по рукам и ногам, причем, вполне себе профессионально, рот ему Роджер заткнул тряпкой, а сверху еще и несколько мотков сантехнической армированной клейкой ленты намотал. Так что говорить в таком виде у него точно не получится.
— Да помолчи ты пока, — проговорил я ему, посмотрев в мутные после пьянки, но удивительно широкие, с пятирублевые монеты, глаза. — Побереги силы. По потом еще с тобой пообщаемся.
Врубил первую передачу, медленно тронулся с места, и на скорости километров в двадцать поехал по деревне. Мы планировали на двух машинах уезжать, втроем — на этом «козлике», да КамАЗе, который Роджер поведет. Втроем, остальные-то все должны свалить.
Но только когда закончим с остальным. А мне…
Мне надо забрать тело Лики. Оставлять его тут я не намерен. Предам земле сам, как положено.
Повернул, проехал немного, остановился у дома, который уже привык считать своим, заглушил двигатель.
Фред снова замычал. Я вдруг почувствовал злость. Это ведь он на самом деле виноват, что не смог удержать в узде своих подчиненных. Если бы этот мудак не бухал бы, заперевшись у себя в комнате, и не жалел себя, то ничего этого не случилось бы.
Нет, все равно бы произошло. Но только был бы штурм по всем правилам, а Лика осталась бы цела.
Мне резко захотелось вытащить его из машины, а потом долго пинать ногами. Изо всех сил, так, чтобы в кровь, в мясо, превратить его рожу в кровавое месиво, заставить его блевать собственными кишками. Удержаться, честно говоря, было тяжело.
Он поймал мой взгляд через зеркало заднего вида и снова замычал.
— Помолчи ты уже, блядь, ты заебал, блядь! — заорал я.
Повернулся и ударом ладони по лицу заставил затихнуть. На щеке остался красный отпечаток, голова его мотнулась в сторону, он зажмурился в ожидании следующего удара, но я только посмотрел на него и выдохнул:
— Успеем еще наговориться.
Открыл дверь и выпрыгнул наружу, на землю. Двинулся в сторону дома, калитка и