Со стороны Ронга донеслось крепкое похрапывание. Все с неодобрением посмотрели на спящего. Мао усмехнулся и продолжил зачитывать документ:
— В политической борьбе, в выступлениях против милитаризма и бюрократии, в требованиях свободы слова, печати и собраний мы обязаны открыто заявлять о своей классовой позиции; наша партия должна защищать интересы пролетариата и не вступать ни в какие отношения с другими партиями или группами.
Со стороны Ронга теперь уже доносился просто богатырский храп. Все с возмущением посмотрели на спящего, Мин толкнул его в бок. Ронг проснулся, стал сильно тереть лицо руками, виновато на всех поглядывая.
Мао разрядил ситуацию добродушным смехом:
— Возможно, товарищи, вы уже слышали, что сегодня ночью случился пожар в российском консульстве?
— Слышали! — сказал Дун.
— Пожар? В консульстве России? — спросил Ли Дачжао.
— Да, — ответил Мао. — Недобитые беженцы-белогвардейцы устроили шабаш с обжираловкой и пьянством. Веселились на всю катушку, хотя им-то как раз нужно лить слезы, а не отплясывать. В разгар этой свистопляски кто-то поджег здание консульства. Давайте похлопаем товарищам Ли Ханьцзюню, Лю Жэньцзину, а также двум молодым коммунистам, не являющимся делегатами нашего съезда, а лишь одними из его организаторов — Мину Ли и Мяо Ронгу.
Все тоже рассмеялись и весело захлопали в ладоши.
— При этом заметьте, я вовсе не утверждаю, что это именно они испортили белогвардейской банде праздник, — со смехом сказал Мао, вызвав новый прилив дружного и веселого хохота.
— Нет, нет, это не они! — сказал Чжан, смеясь.
— Конечно, не они, куда им! — со смехом добавил Усатый.
— Товарищи Мин Ли и Мяо Ронг, вы можете быть свободны, идите отсыпаться, — тоном доброго руководителя приказал Мао Цзэдун.
* * *
Сыщик Рогулин был по отцу русский, а по матери — и по внешности — китаец. Трубецкому посоветовали его как лучшего специалиста по сыску во всем Шанхае, и в час дня полковник и сыщик неторопливо брели по набережной реки Хуанпуцзян. Вдалеке виднелось тронутое пожаром здание российского консульства.
— Господин Рогулин, у вас, благодаря происхождению, весьма удачная внешность. Это очень хорошо. Начните с выяснения, кто из китайцев присутствовал на вчерашнем празднике.
— Нельзя ли сразу оговорить сумму предполагаемого вознаграждения? — напрямую задал вопрос Рогулин.
— В зависимости от успеха нашего предприятия, господин китайский Шерлок Холмс. Скажите, что делают эти люди? — Трубецкой обратил внимание на то, как с некоторых лодок рыбаки запускают водоплавающих птиц, а потом притягивают к себе на веревке.
— Очень просто, — усмехнулся Рогулин. — Ловят рыбку на баклана. Привязывают глупую птицу за ногу, горло перетягивают кольцом, чтобы баклан не мог глотать, и отпускают на некоторое расстояние. Баклан ныряет, хватает рыбу, проглотить не может, тут его подтягивают за веревку и рыбу вытаскивают из его клюва.
— Замечательный способ! — подивился полковник. — Китайцы весьма хитроумны.
— Не зря они изобрели бумагу и порох.
— Учтите, господин Рогулин... Вы, конечно, знаете, что у искомого прохвоста есть богатые покровители?
— Боитесь, что они перекупят меня? Уж не хотите ли мне перетянуть горлышко?
— Нет. Но если что, я его вам попросту перекушу. Видите, какие у меня крепкие клыки? — И Борис Николаевич оскалился, являя взору сыщика два ряда безукоризненных белейших зубов, коими всю жизнь особо гордился.
* * *
По окончании очередного дня съезда Мао Цзэдун, Хэ Шухэн, Мяо Ронг и Мин Ли отправились погулять по местам Сунь Ятсена, основателя китайского освободительного народно-демократического движения, создателя партии Гоминьдан.
Они шли по улице Синан, и Мао показал:
— Вот это и есть дом Сунь Ятсена.
— Жаль, что он сейчас скрывается в Японии и мы не можем сходить к нему в гости, — вздохнул Усатый.
— А неплохой у него домик! — сказал Мин. — Даже, я бы сказал, богатенький.
— Конфуций, ты только больше никому не рассказывай, как вы с Лю Жэньцзином подпалили русским усы, — посоветовал ему Мао.
Все четверо свернули на улицу Фусин и отправились в сторону парка.
— Об этом потом напишешь мемуары, когда наша партия победит, а ты будешь одним из министров коммунистического правительства, — добавил Усатый, поглаживая усы, будто это их ему подпалили.
— Министром по делам конфуцианства, — пошутил Тигренок.
— У тебя была кличка Конфуций, отныне ты должен зваться Огненный Конфуций! — Поэт Мао похлопал Мина Ли по плечу.
— Совершить подвиг и никому об этом не сказать — вот поступок истинного добродетельного мужа, — тотчас извлеклась цитата из великого китайского мудреца и проповедника.
— Ну, сейчас посыплются цитаты из Конфуция! — засмеялся Усатый. — Поговорим о чем-нибудь другом, кроме пожара в русском консульстве.
— Похоже, у коминтерновцев голова кругом пошла от нашего революционизма, — усмехнулся Мао.
— Маринг вообще разъярился по поводу избранной нами тактической линии, — сказал Хэ.
— Ленин не верит в возможность интернациональной революции в Китае. Боится, что наша интеллигенция склонна к национализму. — Мао пнул ногой подвернувшийся камешек, а Усатый продолжил:
— Идеи заботливого национализма легче воспринимаются массами. В отличие от абстрактного и беззаботного интернационализма, за который ратует Коминтерн.
— Да, — согласился Мао. — Коминтерн нацелен на новую политику в Китае. В ее основу положена особая теория антиколониальных революций, разработанная Лениным.
— Поэтому Маринг и Никольский так рассердились на нас за нашу программу тактических действий.
Они вошли в парк Фусин. В 1921 году он еще носил многие черты французских парков, причудливо сочетающиеся с чисто китайским парковым стилем.
Мао и Ронг чуть отстали от Мина и Хэ, шли поодаль от них. Мимо пробегали дети, запускающие бумажного дракона.
— Представь себе, — засмеялся Мао. — Однажды, когда мне было лет шесть, соседские мальчики запускали летучих змеев, а мне не давали. Тогда я снял со стены картонный портрет Конфуция и из него сделал себе змея. Летал он превосходно, но и высекли меня отменно. Неделю не мог сидеть. С тех пор я как-то Конфуция недолюбливаю.
Усатый от души рассмеялся. Вдалеке уже показался пруд, по которому плавали рыбацкие лодки. Догнав своих старших товарищей, Ронг и Мин