Приехав в Москву, Мяулин первым делом побывал в Донском монастыре. Долго стоял перед усыпальницей Донских и рассказывал Ли обо всем, что было в его жизни с тех пор, как он вернулся в Китай.
— Родная, попроси там, чтобы меня поскорее взяли к тебе, — сказал он на прощание.
21 декабря 1949 года Сталину исполнилось семьдесят лет, и Романа Мяулина пригласили в Большой театр на торжественное заседание. Он сидел в дальнем ряду и с гордостью смотрел, как вождь всего коммунистического движения усадил китайского вождя по правую руку от себя. Побывал Ронг и на одной из встреч Мао со Сталиным на загородной даче в Кунцеве. Мао попросил его послушать, правильно ли все переводит личный переводчик Ши Чжэ. Оказалось, правильно. Но что поразило Ронга, это то чудовищное высокомерие, с которым Сталин разговаривал с Мао. Вождь народов недвусмысленно давал понять Чжуси, что он, генералиссимус Сталин, руководит не только Советским Союзом, но и всеми другими социалистическими странами, включая Китай, а Мао всего лишь его подчиненный.
— Иосиф Виссарионович разговаривает с нашим Мао как начальник со своим заместителем, — шепнул Ронг сидящему рядом писателю Константину Симонову.
— В сущности, оно так и есть, — улыбнулся в ответ писатель.
В конце февраля 1950 года Мао Цзэдун, подписав со Сталиным официальный межгосударственный договор, уехал в Китай, а Мяо Ронг остался изучать структуру и работу Союза писателей СССР.
Увы, на сей раз Мяулину не удалось встретиться с Алексеем Николаевичем Толстым, умершим весной 1945 года, так и не дождавшись великой победы. В последние годы он возглавлял Союз писателей, а скончался еще вполне молодым человеком. Говорили, что его сердце не выдержало тех ужасов, что нахлынули на него во время работы в комиссии по разоблачению злодеяний гитлеровцев. Новый председатель Союза писателей Фадеев довольно цинично откликнулся на смерть своего предшественника:
— Жрать и пить меньше надо было, — сказал он Ронгу. — Я много раз говорил об этом Алексею Николаевичу, но он был неисправим. Жалко его. Великой силы талантище. И пропал во цвете лет.
Сам Фадеев отличался стройностью и подтянутостью, но, как вскоре выяснилось, тоже не дурак был и выпить, и закусить, да к тому же и ходок. И не из тех, что ходили к Ленину. Мяулин прекрасно знал и второе значение этого слова, куда чаще употребляемое. Узнав, что Ронг хранит верность жене, Фадеев сказал:
— Она и не узнает. Надеюсь, ты не привез ее с собой в Москву?
— Ее прах как раз покоится в Москве, в Донском монастыре.
— Прах? Тогда какая же может идти речь о верности?
— Давайте оставим этот разговор, Александр Александрович, — хмуро отрезал китаец.
— Ладно, давайте. Послушайте, Мяулин, а почему бы вам не перевести на китайский мою «Молодую гвардию»? Как будет по-китайски «Молодая гвардия»?
— Ньянцин де йиньвэй.
— Это мне не выговорить. А просто «молодость»?
— Циньен.
— О, другое дело. Циньен. Красиво.
— Покойный Толстой часто повторял это слово — «молодость». Он считал, что во всем мире старость, а только в СССР — царство молодости.
— Что же, друг Мяулин, он был прав.
— Но мне кажется, молодость теперь перекочевала к нам в Китай, — не боясь наговорить лишнего, сказал Ронг. — Один только Сталин по-прежнему молод. Остальные становятся очень похожими на чиновников. А чиновник быстро стареет.
Изучая опыт Союза писателей СССР, Мяулин надолго застрял в Москве, жил в гостиницах и даже был включен в одну из писательских делегаций, посетивших Париж. Кто-то припомнил, что именно в Париже он уничтожил белогвардейского полковника. Трубецкому при этом приписали какие-то особенные зверства во время Гражданской войны.
В Париже он долго стоял под окнами дома на улице Ренуар и говорил:
— Вот уже тридцать лет прошло с тех пор, как ты осталась молодой, а я поплыл дальше по реке времени, постепенно старея. Конечно, я еще далеко не стар, мне всего пятьдесят один год, но жизнь моя хоть и полна событиями, но в ней нет самого главного. Тебя.
Писатель Константин Симонов помогал Мяулину в поисках, подсказывал, где что можно узнать. Он каким-то образом умудрился стать вхожим в различные эмигрантские круги. Даже Бунин, ненавидевший все советское, почему-то проникся доверием к советскому прозаику и поэту, лауреату Сталинской премии.
На русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа Ронг долго ходил, покуда не наткнулся на могилу с надписями на надгробиях:
Генерал-майор ДОНСКОЙ
Александр Васильевич
1869–1944
ДОНСКАЯ
Маргарита Петровна
1886–1944
Это были его тесть и теща. Оба ушли из жизни в один год, только генерал в семьдесят пять, а генеральша в пятьдесят восемь. Что же с ними случилось? Мяулин занялся выяснением и через некоторое время получил сведения о том, что Александр Васильевич Донской в преклонном возрасте принял участие в движении французского сопротивления, был схвачен гитлеровцами и расстрелян. Жену расстреляли вместе с ним. Вот вам и паркетный генерал...
Ронг намеревался повиниться перед ними и помириться, он мечтал получить от них фотографии Ли маленькой, в младенчестве, детстве, отрочестве. Но где теперь искать архив расстрелянного генерала, никто не знал. Так единственная фотография, сделанная на Монмартре за пару дней до трагической развязки, осталась у него единственной.
Крещение, совершенное в парке Хуанпу отцом Лаврентием Красавченко, исповедь и причастие в Ницце по приказу Елизаветы Александровны, наставления патриарха Тихона — все это на всю жизнь дало движение рабу Божьему Роману. И когда предоставлялся случай, он спешил исповедаться и причаститься святых Христовых таин, соблюдал Великий пост и другие посты, что, впрочем, ему давалось легко, ибо он вообще всегда очень скромно питался. Посетив в третий раз в жизни Париж, Мяулин исповедался и причастился в русском православном храме Александра Невского на улице Дарю.
С годами в сердце у Ронга не осталось ненависти к полковнику Трубецкому. Он пришел к осознанию того, что Ли убил не жених-неудачник, а император Франции мсье Наполеон. Могилу Трубецкого Мяулин отыскать не сумел. И не узнал, что родители полковника скончались еще в конце тридцатых годов, за могилу их сына некому было платить, и захоронение на кладбище Монпарнас уничтожили. Несчастья преследовали беднягу Бориса Николаевича и после смерти!
* * *
В 1950 году разразилась война в Корее. Там погиб сын Мао Цзэдуна — Мао Аньин. Узнав о его гибели, Чжуси повел себя в точности как некогда Сталин, узнавший