Я думал, что там я был одинок, но нет, я все время взаимодействовал с людьми. Мог перекинуться парой слов с человеком на улице, мог поговорить с водителем такси, курьером. В Новой Москве почти пятьдесят миллионов жителей, и чтобы остаться там одному, нужно запереться в четырех стенах. Да и то ты будешь слышать своих соседей, как с одной стороны от твоей квартиры трахают чужую жену, а с другой бьют свою.
Даже в одиночной камере мне не было одиноко. Мы ведь ходили на приемы пищи и на работу. Но здесь все оказалось совсем иначе.
Я никогда не видел настолько нетронутой природы. Горы, покрытые лесами, ни одного сантиметра гребаного асфальта, которым в Новой Москве было залито вообще все. Это не было мне привычно. Может быть, раньше я так не среагировал бы, всё-таки я немало времени провел в пустынях и джунглях, но я там был не один. Мне и в голову не приходило, как некоторым, уходить в свободную охоту, хотя множество отморозков выбривали у себя на голове ирокезы и уходили в джунгли, а потом возвращались со связками ушей на шее. Я просто выполнял боевые задачи, подчинялся приказам, пусть и в элитном подразделении.
Заблудиться в горах, наверное, будет глупо, но я рассчитывал найти там хоть что-нибудь, что прольет свет на то, где я оказался. Тем более, что тут все было достаточно пологим, карабкаться наверх мне не приходилось, достаточно было просто идти.
А потом я наткнулся на первый признак того, что я здесь не один. На одном из деревьев нашелся парашют, он зацепился за ветку. Чуть ниже, на высоте примерно четырех метров от земли, висел рюкзак от этого самого парашюта. Подстилка под деревом оказалась примята, и это заставило меня насторожиться. Снова переключиться в режим охоты на двуногую дичь. Не зря ведь меня всю мою боевую карьеру называли Хантером, это потом журналисты добавили к позывному второе слово — киллер. Так, по-видимому, было звучнее. Идиоты они все.
У меня не было особого опыта охоты в горах и наших лесах, мне были привычнее джунгли. Каменные или африканские — не важно. Так что действовать предстояло с особой осторожностью, в незнакомых условиях. Хотя определенные навыки из прошлого все равно пригодятся.
Следов участник шоу оставил достаточно много. Я двигался чуть в стороне от дорожки, стараясь прятаться среди деревьев. Судя по оставленным отпечаткам, он шел гораздо медленнее, чем я. Скорее всего, повредил ногу. Быстро оправиться от такого не получится, нужен фиксатор и как минимум пара дней отдыха. Простой, так сказать.
Примерно минут через двадцать я услышал журчание воды. Пошел медленнее и скоро увидел берег небольшого ручья. Не реки, а именно ручья, он весело тек с возвышенности. Вода струилась между камешков, журчала. Вокруг все было в зеленой траве. Ей только вода и солнце нужны, вот она и растет.
Уж не знаю, бьёт там подземный источник или дело в тающих льдах. Наверное, если пойти по ручью в другую сторону, то рано или поздно попаду на берег реки побольше. А потом и к морю выйду.
Но мне это неинтересно. Заинтересовало меня совсем другое: небольшой домик на берегу. Обычный даже не бетонный, а из старого красного кирпича. Сейчас таких построек уже и не найдешь, все из синт-бетона. А тут вполне себе. Хотя не удивлюсь, если здесь руины старых крепостей можно найти. Из чего их только делали, интересно, из песчанника, из гранита, из мрамора? Вроде видел что-то по историческому каналу, но не помню.
Если человек ранен, то, скорее всего, он остановился здесь. Но могут тут быть и зомби. Зомби — вообще такое дело, они могут быть у любого жилья. И обыскать домик стоит, может отыскаться что-нибудь полезное.
Я двинулся в сторону домика и тут же заприметил чуть выше по течению оранжевый комбинезон. Человек сидел спиной к дому на берегу небольшого прудика. Это был именно пруд, кто-то подкопал землю, сделав небольшую чашу, и сложил запруду из камней. Явно не для того, чтобы добывать электричество или что-то такое, оборотов при таком течении и перепаде высот явно не хватило бы. Скорее, просто чтобы была вода.
Я решил не таиться. Он один, он ранен, и сомневаюсь, что он сможет со мной справиться. Тем более, не факт, что он нападет сразу. Если, конечно, не узнает.
А он узнает однозначно. Мало кто из преступников не слышал обо мне, мало кто не видел моего лица. И зачастую это было последнее, что они успевали увидеть в жизни.
Я двинулся к нему, но он не услышал сразу из-за шума воды. Обернулся, только когда я приблизился метров на десять. Встал. Сейчас я заметил, почему именно он сидел так: штанина была закатана, а сама нога мокрая и отекшая. Пытался отек снять, погрузив ее в холодную воду. Разумно, прикладывать лёд к ране — это нормально.
— Здорово, — сказал он.
По глазам я понял, что он меня узнал, только вот пытается не подать виду. Боится, точно. А это значит, что поворачиваться спиной к нему точно нельзя. Попытается убить, ударить чем-нибудь тяжёлым по голове или что-то такое. Доверять нельзя вообще никому.
— Ну привет, — ответил я. — Чего сидишь?
— Приземлился неудачно, — ответил человек. — Нога. Не сломал, но подвернул. Вроде вправить удалось, да только распухло. А теперь, сам видишь, пытаюсь боль унять.
— Дом обыскал?
— Пытался, только там двое зомби. Старик и старуха. Сунулся, они бросились, дверь запер, да выбежал. Не боец я сейчас, совсем нет. Они медленные, да только упаду и все. Сожрут.
— Понятно, — кивнул я. — Как в шоу попал?
— Как все, — ответил он. — Из тюрьмы. Кто-то из нас иначе разве?
— А за что сидел?
— Да с грузом «сканка» меня взяли. Сам ведь знаешь, у нас с наркотиками строго. За них сажают чуть ли не больше, чем за убийство. Вот меня и приняли. Два отсидел, оставалось ещё