Глава 61.
Нина
«Остальное поправимо».
В моих ушах все еще звучали слова Роана. Он обронил их так легко, как будто можно было забыть все то, что было.
Лжец! Ничего нельзя исправить! Ничего!
Сейчас он везет меня обратно в селение, аккуратно прижимая к себе. И я, как умалишенная, наслаждаюсь этой вынужденной близостью. Не веря, что это все происходит со мной наяву.
Он пахнет все так же — кожей, древесиной, металлом. Всегда со всеми резкий и бесцеремонный, почему он держит меня так бережно сейчас? Как раньше…
Но прошлого не воротишь. Эта простая истина выворачивает мне душу наизнанку.
Слезы бегут по щекам, и я невольно всхлипываю. Нет, не от той пекучей боли, которая разливается от поврежденных мест по всему телу. А от глупой надежды, что, может быть, он все еще хоть немного, но любит меня. Лицемерка! Строила из себя опытную! Поучала Иту не тешить напрасных надежд, а сама… сама так глупо надеюсь.
Из груди снова вырывается то ли стон, то ли всхлип.
- Маленькая, так болит? - Раздается все тот же участливый, до боли родной голос у моего уха. - Попробуй сесть поудобнее. Где мне лучше тебя придерживать?
Роан наклоняется и пытается заглянуть в глаза, но я отворачиваюсь, спешно вытирая слезы рукавом.
- Нина ты плачешь?!
Он разворачивает мою голову к себе. Всматриваясь в мои глаза. Вокруг темнота, но звездного света вполне достаточно, чтобы я могла разглядеть его встревоженное лицо, а он — мои слезы.
Я не могу, не должна верить его нежности. Ведь когда все закончится, будет только больнее.
- Мои слезы не должны тебя беспокоить, - говорю насколько возможно ровно.
Я сижу, опираясь на него здоровым плечом, а мое бедро прижато к его. Конь медленно несет нас в селение. Роан по-прежнему держит мое лицо в своих руках, давно отпустив вожжи. И даже в темноте видно, как после моих слов его взгляд становиться острым.
- Меня беспокоит все, что касается тебя.
Шепчет он, наклонившись совсем близко к моему лицу, а потом его губы накрывают мои. Его руки держат крепко, мне не вырваться, но губы… Его губы касаются меня нежно, как всегда.
Я не хочу сопротивляться. И не могу. Будь, что будет. Сейчас мне нужна эта нежность. Один последний раз. И если это всего лишь сон, то я не хочу просыпаться.
Отвечаю на поцелуй, и слезы теперь бегут ручьями от нахлынувших чувств, которым я так долго не давала волю.
Он отрывается от моих губ и сцеловывает мои слезы. А я вцепляюсь пальцами в его плащ, в страхе, что он исчезнет из моих рук. Растворится, как мираж.
- Маленькая моя, родная, любимая, - шепчет он, покрывая мое лицо поцелуями.
И снова его горячие губы находят мои. Целуют нежно. Сладко-сладко. Хочу забыться, раствориться в этом поцелуе.
Его прикосновения едва ощутимые, как крылья бабочки, сводят меня с ума, вырывая из реальности. Как будто ничего больше не существует. Только он, его дыхание, губы и руки, под которыми я плавлюсь, как воск от пламени. Лишь он умеет целовать так. Трепетно. До дрожи. Словно это последний поцелуй, а затем — хоть смерть.
Вот он останавливается и, придерживая мою голову, прислоняется своим лбом к моему.
- Скажи, что согласна быть моей.
Он говорит совсем тихо, а мне кажется, будто я слышу раскаты грома.
- Ч-что?
- Будь моей, Нина. Только моей, как раньше.
Вот и случилось то, чего я боялась. Встреча с реальностью.
Это сейчас, на эмоциях он просит: «будь моей», а завтра, когда один за другим ему на глаза станут попадаться мужчины, с которыми я проводила ночи, разговор будет другим. Вернее, не будет никакого разговора.
Я попыталась отвести его руки, и он отпустил, переместив одну ладонь мне на спину. Даже через плащ, его прикосновение жгло.
- Ты и сам должен понимать, что это невозможно, - ответила я сухо, отвернувшись.
- Почему? Ты целовала меня только что! Я чувствовал, ты меня не забыла, - он говорил тихо, но в голосе чувствовался надрыв.
И я решила: рубить — так до конца.
- Я много кого целовала.
Воздух загустел, хоть ножом реж. Роан с силой сжал поводья в руке.
- Я знаю, - глухо сказал он. - Я все равно люблю тебя. И хочу быть с тобой.
- Ты не сможешь! - Закричала я ему прямо в лицо. - Если тогда не смог, то сейчас и подавно не сможешь!
- Что не смогу?! Любить тебя? Целовать? Обнимать? Я уже только что это делал! - Кричал он в ответ.
- Ты не сможешь забыть. И никогда не вспоминать. А я не хочу всегда бояться, что ты вдруг передумаешь, - устало сказала я. - Я живой человек, Роан, и хочу жить спокойно.
- А так ты все это время спокойно жила? - Раздался нервный, горький смешок.
- Просто я не жил, маленькая, - снова ласково сказал он. - Понял это так ясно, пока мчался сюда. Раньше я думал, что справляюсь, но это все оказалась шелуха. Обман.
Я молчала. Я не могла вымолвить и слова.
- Я хотел бы сказать, что мне неважно, с кем ты была. Но это не так. Мне важно, черт его побери, кто тебя касался, как и где! Я хочу свернуть шею каждому! Каждому, кто держал тебя в своих руках.
Роан сделал резкий вздох, пытаясь совладать с собой.
- Но с тобой я буду нежен, буду ласков. Всегда. Никогда не попрекну. Никогда не посмотрю на тебя холодно. Обещаю. Веришь?!
В его взгляде была мольба.
Я не смогла выдержать этот взгляд и отвернулась. Я хотела верить. Отчаянно. Но не верила.
Если соглашусь, дальше будет только мучение. А потом снова — боль расставания.
- Я был молод. Я был глупцом. Нина, прошу, дай мне шанс, - прошептал он мне в затылок.
Я так и не ответила.
Вскоре мы въехали в селение и Роан направил коня не в сторону моего дома.
- Куда ты меня везешь? - нарушила я наше молчание впервые, после того тяжелого разговора.
- Сразу к лекарю, - твердо ответил он.
Нога и ребра очень болели, а потому я не стала спорить.
- Как ты вообще понял, что мне нужна