Потрясение отразилось на его лице. Он прижал кулак к сердцу, хотя раньше всегда прикладывал ладонь. Казалось, я могла физически ощутить его боль. Охотник слегка поклонился и вышел.
- Думаю, тебе стоит пойти за ним, поговорить. - Сказал Итан.
Он тоже считал, что Бран заслуживал другого прощания.
Я выбежала в коридор.
- Бран, постой! - Крикнула ему вслед.
Охотник обернулся. Напряженный, как натянутая тетива лука.
- Бран, мне очень жаль. Я хотела поговорить с тобой после твоего возвращения. Все объяснить.
Он просто смотрел на меня и молчал, словно хотел запомнить каждую черточку моего лица.
Его рука потянулась ко мне и отделила небольшую прядь моих волос, по которой он провел пальцами до самых кончиков. А после...
«Ты» и «счастье» - показал он два знакомых мне жеста.
- Спасибо, - сказала я, и по щекам потекли слезы.
Мне было невыносимо тяжело причинять ему боль. Но поступить по-другому я не могла.
«Не надо» - показал он и вытер мою слезу большим пальцем своей руки.
- Ты тоже. Будь счастлив, Бран, - тихо сказала я.
Он кивнул. Еще на миг задержал на мне свой взгляд. О, Пресветлая, сколько всего было в его взгляде! А затем он развернулся и ушел.
Я смотрела ему вслед. И всем своим существом чувствовала, как тяжело ему дается каждый шаг. Но он уходил, сильный, преисполненный достоинства.
Я вернулась в класс к Итану и упала в его объятия, разрыдавшись.
- Почему все так сложно? Почему любовь бывает безответной?
- У меня нет ответа на этот вопрос, родная. - Он обнял меня крепко, словно стремился забрать себе мою боль. - Но мы будем с тобой молиться, чтобы однажды Бран повстречал ту, которая залечит все его раны.
Я теснее прижалась к груди моего мужчины. Слезы текли и не хотели останавливаться. Пусть они станут моей молитвой за человека со шрамами и большим сердцем, который полюбил меня и которому я невольно нанесла, наверное, самый глубокий шрам.
О том, как сложится жизнь Брана и не только, мы узнаем из эпилога. А завтра вечером вас ждет уютная глава: кусочек тихого счастья Итана и Иты
Глава 69.
Итан (9 месяцев спустя)
Сегодня свободный день, и нам не нужно спешить на работу. Солнечный луч пробивается сквозь щель в ставне и падает на босую ступню Иты, а я, прищурившись, ленюсь даже пальцем пошевелить. Моя Ашим поворачивается на спину, слышу, как шуршит под нами матрас, набитый свежим сеном...
- Проснись, - она толкает меня локтем в живот, но беззлобно. - Куры уже перекричали петуха.
- Пусть.., - бормочу, зарываясь носом в ее бок, где пахнет родной, тёплой кожей, - умираю.
- От чего на сей раз? - спрашивает она, запуская пальцы в мои спутанные волосы.
- От твоей красоты... - стону. - Вчера. Сегодня. Завтра.
Ита фыркает, но не отстраняется, а я, пользуясь моментом, перекатываюсь на нее, прижимая к матрасу. Она вскрикивает, но смеётся — и этот звук лучше, чем пение всех птиц в лесу...
- Тяжеленный, - выдыхает она, но руки обнимают мою спину, ладонь шлёпает по лопатке. - Слезай, дай мне хоть...
- Что? - перебиваю, целуя ее шею под ушком. - Хоть что?
Замираем оба, смотрим друг другу в глаза. Так сильно ее люблю, что сердцу не вместить.
- Вздохнуть нормально, - шепчет она.
Чуть приподнимаюсь, моя ладонь безошибочно находит холмик ее груди. Легонько сжимаю мягкую плоть, любуясь на ее реакцию. Иташка уже не смущается, как в первое время. Тогда мы оба робко, несмело изучали друг друга. Без спешки. И первые несколько ночей засыпали просто так, в обнимку, так и не сняв одежд до конца.
И сейчас мое сердце все также трепещет, когда я касаюсь ее и вижу, как от моих ласк ее тело покрывается мурашками. Но, видно, настроение у моей ненаглядной сегодня дурашливое. Она выскальзывает из-под меня, как угорь, и босиком — на прохладный с утра пол.
Я лежу, раскинув руки, и наблюдаю, как Ита, ругаясь, отряхивает сено с подола ночной рубашки. Потом подходит к кадке, зачерпывает полные ладошки воды и умывается, а после подходит и неожиданно сбрызгивает оставшиеся на пальцах капли мне на лицо.
Игра началась. Я вскакиваю с воплем, она хохочет, убегая к двери, но я ловлю ее за талию уже на пороге. Солнце обливает нас обоих, а где-то поблизости квохчут куры...
- Ну всё, - целую ее висок, чувствуя, как под ладонью бьётся родное сердце. - Теперь ты точно в ответе за мою смерть.
- От воды?
- От любви... - вздыхаю пафосно, но тут же щекочу Иту под рёбрами, и мы, спотыкаясь, падаем в траву у крыльца.
Она бьет меня кулачком по плечу, но несильно, а я, придерживая за бедро, сдуваю с ее брови соломинку...
Мы валяемся в высокой траве, как два сорванца, и хочется летать от этой простой радости. Тут — топ-топ-топ — и из-за угла избушки появляется соседский козёл, Витас. Жёлтые глаза, борода клинышком, один рог сломан ещё в драке с волком…
- О-о… - Ита смешно прикрывает рот ладонью. - Кажись, мы на его любимом месте.
- Пусть потерпит, - ворчу я, но Витас уже фыркает и бьёт копытом.
Ита пытается привстать, но я удерживаю ее за бедро:
- Не двигайся… Хорошо же лежим. Может, пройдет мимо.
Но Витас — не из робких. Он подходит вплотную, наклоняет морду и… начинает методично жевать мои волосы.
- А-а-а! - я дёргаюсь, но козёл уже увлечён - тянет прядь, будто сено. - Отпусти, рогатый чёрт!
Ита катается со смеху, а Витас, воспользовавшись моментом, переключается на ее рукав. Теперь все куда-то тянутся или за что-то тянут. Козел — женскую рубаху, Ита — ко мне, я — к козлу, чтобы оттолкнуть его морду от своей Ашим.
- Да отпусти ты его! - кричу я, но Ита уже в истерике.
В итоге мы отбиваемся, она - с разорванным рукавом, я - с пучком пожеванных волос, а Витас победно трётся рогом о мою ногу, оставляя полосу грязи. И блея, гордо уходит за дом, будто сказал всё, что думал…
Ита, всё ещё всхлипывая от смеха, падает мне на грудь:
- Ну что… миловаться еще будем?