— Девочка, — начал строгим тоном. — Давай-ка быстро кое-что проясним.
Кошка подняла голову. В глазах читалось любопытство, смешанное с лёгким раздражением — она не понимала, зачем я прерываю её отдых, ведь только улеглась.
— Твоё поведение с Барутом недопустимо, — сказал прямо, не смягчая слова. — Он наш союзник.
Афина фыркнула и отвернула морду. Через ментальную связь прошла волна презрения — она ясно дала понять, что Барут для неё чужак и всегда им останется. Тот, кто когда-то оскорбил её, не заслуживает доверия.
— И это не единственная проблема, — продолжил я жёстче. — Ты слишком категорична и своевольна. Рычишь на барона, угрожаешь советнику короля. Забыла, как я спас тебя от того удара Дробителя? Если бы не отозвал в ядро, ты бы погибла.
Кошка резко повернула голову, её глаза сверкнули обидой. Через связь хлынул поток негодования — она считала, что справилась бы сама, что не нуждается в защите.
— Нет, — отрезал я. — В том-то и дело, что ты заигрываешься. Поддаёшься эмоциям. Думаешь, что твоя сила делает тебя неуязвимой. Но сила без мозгов — это путь к смерти. И не только твоей, но и всей стаи.
Афина напряглась, её когти скребнули по земле. В её взгляде было что-то испытующее — она словно проверяла, насколько серьёзно я настроен бросить ей вызов.
— Это не просьба, малышка, — твёрдо сказал я. — Это приказ. Никакой демонстративной враждебности к союзникам. Никаких угроз без моего разрешения. Ты часть команды, а не одиночка.
Несколько долгих секунд мы смотрели друг на друга. Потом Афина медленно кивнула. Через связь прошла волна неохотного согласия — она подчинялась не потому, что изменила своё мнение, а потому что признавала мой авторитет как вожака. Для неё это было достаточной причиной.
— Хорошо, — кивнул я с облегчением. — Спасибо за понимание.
Теперь пришла очередь более сложного разговора. Я повернулся к Режиссёру, который всё это время стоял неподвижно, словно изваяние из серебра.
— А теперь ты, — сказал я, глядя рыси прямо в глаза. — Мне нужно знать, откуда у тебя такая сила.
Режиссёр не дрогнул. Его холодные глаза смотрели на меня с каким-то отстранённым безразличием, словно я спросил его о погоде.
— Твой «Малый вихрь» — это навык F-ранга, — продолжил я. — Но сила, с которой ты его используешь, явно превышает этот уровень. Того волка ты не просто отбросил — ты почти размазал его по стене. Есть что объяснить?
Никакой реакции. Рысь стояла как статуя, даже ухом не повела.
Я попытался достучаться через ментальную связь, но наткнулся на холодную пустоту. Обычно связь была полна образов, эмоций, обрывков мыслей. Но сейчас от Режиссёра не исходило ничего — словно он окружил своё сознание ледяной стеной.
— Я же не враг тебе, — сказал мягче. — Просто хочу понимать, с чем имею дело. Если у тебя есть какие-то особенности, о которых мне нужно знать…
Режиссёр медленно повернул голову в сторону, давая понять, что разговор его не интересует. Его поза излучала вежливое, но абсолютное равнодушие.
Я сжал кулаки. Это было совсем не то, чего ожидал. Афина, несмотря на свою гордость, всегда откликалась на мои слова, её эмоции были понятны и предсказуемы. А Режиссёр словно существовал в параллельном мире, где мои вопросы до него просто не доходили.
— Отвечай, — приказал я резче.
Рысь не пошевелилась. Связь оставалась мёртвой, как провод без тока. Режиссёр подчинялся моим приказам в бою, выполнял команды безупречно, но сейчас, когда речь шла о личном общении, он просто… отсутствовал.
Афина тихо зарычала, почувствовав моё раздражение. Она не понимала сути конфликта, но видела, что её альфа недоволен поведением другого члена стаи.
Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Давление здесь не поможет. Режиссёр — не Афина, его нельзя заставить открыться силой авторитета. Нужен другой подход.
Достал из рюкзака флакон с золотистой жидкостью — эликсир связи, купленный у алхимика.
— Выпей это, — сказал, протягивая пузырёк Режиссёру.
Он посмотрел на флакон, потом на меня.
— Пей.
Во взгляде мелькнуло что-то похожее на любопытство. Он осторожно понюхал жидкость, затем быстрым движением языка слизал содержимое.
Эффект проявился почти мгновенно.
Ментальная связь вспыхнула между нами как костёр. Это было нечто гораздо более глубокое и сложное, нежели раньше.
На меня обрушилась волна чужих мыслей.
Режиссёр не говорил — показывал.
Первый образ: я стою в каньоне, разделённые рыси на разных склонах. Заставляю их выбирать — остаться вместе и жить или разлучиться и умереть. В глазах рыси читался холодный расчёт: он оценивал мою силу.
Второй образ: момент приручения. Но не с моей точки зрения, а с его. Режиссёр позволяет ментальной связи сформироваться не потому, что признаёт меня хозяином. Он признаёт лишь силу — способность поймать его. Сознательное решение, основанное на уважении к более сильному противнику, а не на подчинении.
Третий образ: сражения рядом со мной. Рысь выполняет приказы безукоризненно, но в глубине его сознания сидит постоянная оценка. Он анализирует каждое моё решение, взвешивает каждый поступок. Испытывает.
Четвёртый образ поразил меня больше всех: рысь видела меня сквозь призму своих инстинктов. Для них сила была лишь входным билетом. Настоящее уважение нужно было заслужить.
Через поток образов я понял главное: для Режиссёра я всё ещё не был вожаком. Лишь временным партнёром по договору. Он доверился силе и словам, но полного доверия между нами так и не случилось.
Пятый образ: сомнение. Режиссёр признавал мои тактические способности, ценил заботу о стае, видел потенциал. Но в то же время он постоянно задавался вопросом — что я сделаю, когда настанет критический момент? Пожертвую ли их безопасностью ради собственных целей? Буду ли действовать как истинный лидер или как обычный хозяин, использующий питомцев как инструменты?
Последний образ был самым болезненным: размышления об их продаже. В тот день, у матери в доме. Для разумного существа, каким была ветряная рысь, такая мысль была предательством.
Поток образов иссяк, связь вернулась к обычному состоянию.
Я стоял, ошарашенный открывшейся правдой. Всё это время я думал, что приручил двух могущественных питомцев. А на самом деле заключил временное соглашение с двумя гордыми, разумными существами, которые ещё не решили, достоин ли я их истинной верности.
Режиссёр спокойно смотрел на меня, ожидая реакции. В его глазах не было враждебности, но не было и покорности. Только холодная оценка.
— Понял, — тихо сказал я и усмехнулся. — Значит, на самом деле так и не приручил тебя до конца. У тебя всё те же вопросы. Не заслуживаю пока всё знать, да?
Брат медленно моргнул, давая понять, что цель