Деревяшка под моими руками пошла трещинами и осыпалась черной жирной липкой сажей, едва ритуал закончил работать. Посреди хлопьев мерзкой субстанции, в которую превратилась древесина, лежала…
— Звезда. — С легким разочарованием сказала Заноза. — Дешевка. Невезуха.
Шар, растопыривший во все стороны тонкие иглы, отливающие голубоватым оттенком. Я слегка коснулся иголочек, убирая руку. Пальцы пронзил холод. И опять в голову, как будто подгрузилось понимание. Энергии мало. Но! Эту штуку тоже можно использовать без обработки. Это очень простой и эффективный стабилизатор гармониума. То есть немедленного эффекта от звезды не будет. Но вот тому, кто принимает зелье развития, этот колючий шарик будет весьма кстати. Не допустить перекосов в главном энергетическом органе при его трансформации, дорогого стоит. Я такие стабилизаторы использовал в молодости, пока не научился управлять гармониумом на уровне эксперта. Думал, их алхимики делают. А здесь вон чего, оказывается. А еще в нем чувствуется стихия холода. Значит, как катализатор в зелья заморозки пойдет, например. Или для зачарований, связанных со льдом. Короче недорогой, но полезный расходник.
— Коллеги. — наверное, надо было сказать «ребята» или «парни». Ну да ладно. Научусь еще. — У меня есть важная информация. Но я вынужден попросить вас не распространяться о том, что услышите. Это связано с моими способностями, я бы не хотел, чтобы они стали достоянием общественности.
— Клятву крови принесть, чель? — ехидно спросила Заноза. — А чего не сразу вассальную?
— Клятву крови или силы не надо. Достаточно будет простого обещания. То, что я хочу рассказать, будет полезно для отряда.
— Так. Заноза, нишкни. — Ветер поднял руку. — Обещаем, посторонним не расскажем ничего. Разговор только для тех, кто здесь сейчас. — Остальные закивали, послышалось: «конечно»; — «молчок»; — «да без базара». Ну чем ещо удивишь нас сегодня?
— Я вижу суть семян. После очистки. Сам только что понял. Вижу стихию и потенциальную пользу. А еще я вижу: кому из вас какое семя лучше всего подойдет для развития.
— То есть ты понимаешь, чего там за способность спряталась?
— Не совсем так. Вот этот «леденец», — я указал на сиротливо лежащий в кейсе трофей. — Идеально подойдет Виталию. Это способность, связанная с движением. К сожалению, чтобы понять больше, мне нужно прикоснуться к «леденцу», а, судя по вашим словам, это может его испортить.
— То есть ты можешь понять есть в «леденце» способность, или то пустышка? — неверяще спросил Рудницкий. — Ты энтот, фена. финам… короч особенный что-ли?
— А что, это как-то увеличивает ценность леденца? — глядя на округлившиеся глаза парней, и Занозы, неслышно проговаривающую: «ну и дятел, епана», — добавил: — Я правда ничего не понимаю в ценности или редкости трофеев. Ну не моя тема была до недавнего времени.
— Леденец со способностью выпадает один из десяти — пятнадцати. И это надо оценщику платить отдельно, если хотишь счастья пытать. Как думаешь, ценный он?
— А в цифрах? Примерно, сержант.
— Оцененные, вон как у тебя, типа способность, связанная с движением, покупают от трех тысяч. От трех. А до… пожалуй, что до пятнадцати. А не оцененные, — добавил Рудницкий, предвосхитив мой вопрос, — по стописят-двести рублей идут. Энто с учетом трат на очистку от дряни. Если сразу чистый приносить — триста-четыреста рублей примерно получится.
Ого! Три тысячи рублей — это трехмесячный оклад ликвидатора. Мне вообще пятьсот в зубы пока назначили, как стажеру. И этой суммы едва хватит, чтобы оплатить налог за дом, на еду и на зарядку кристалла моего ховер-байка. Сумма от продажи «леденца» неплохая прибавка к жалованию, даже если делить на пять. Но этот леденец лучше не продавать. Хотя, как отнесутся коллеги-ликвидаторы к потере потенциального дохода, я пока не знаю. Но и не поднять эту тему, не могу.
— А оценка, во сколько обойдется? — спросил, чтобы уже поставить все точки над И.
— От ста до трехсот — семя. Как понимаешь, можно так на так и навариться с оценкой-то. Получить дырку от бублика или даже в минус уйти. Поэтому мы в основном сдаем семена в чистку и продаем ужо чищенные. Копейки выгадываем, мля, но все на хлебушек-то.
— Ясно. Но вот этот конкретный леденец, повторю, идеально подойдет Красавчику. Хоть сейчас бери и вживляй. Я не знаю, как у вас принято здесь, но усиление бойца, это усиление отряда, я так думаю.
— Ветер! — Красавчик умоляюще сложил руки на груди. — Это шанс. Когда еще мне усилитель, считай, на халяву упадет? Три тысячи я не наберу, но две с половиной, могу компенсировать. Я почему-то этому сказочнику верю. Боярин же, чему его только в башне не могли научить. Не чета нам простодырым лапотникам.
— Голоснем? Хто готов «леденец» Красавчеку отдать-то. — Руки подняли все. — Ну и все. По двестиписят рублей на лицо закинешь, в компенсацию. Алексею — четыреста. Мне могешь в следующем месяце отдать. Или в позатом.
— А мне сегодня! — Заявила Заноза. — А то знаю я тебя, жлоба.
Виталий бросил на Розу-Занозу злобный взгляд, но возражать не стал, сразу полез в смартфон, параллельно спросил у меня:
— Твой номер дай, кстати. Тебе тоже скину. — Если он ждал, что я благородно откажусь, как сержант, то он просчитался.
Я продиктовал ему номер. Деньги кончались, и с этим нужно было что-то придумывать. Со служебной зарплатой можно было ноги протянуть. Сильно ограничивать себя я не привык. Так что нужно думать об источнике дохода. С вновь открытыми способностями перспективы обрисовались четче.
— Так, а чего с остальными трофеями? — Спросил Рудницкий.
— Сейчас напилим брусок, я заберу его и трофеи домой. Как очищу все, принесу. — Выдал я предложение. Сидеть в провонявшей потом дежурке не очень хотелось.
— Смотри. Завтра приходить не надо. У нас два дня через один режим дежурства. Ежели за завтра до обеда очистишь, пойдем к скупщику ввечеру. — Рудницкий вопросительно посмотрел на меня.
— Думаю очищу, — ответил я, забирая контейнер с семенами и напиленные бруски.
— Лады, твой номер я записал. Позвоню к двенадцати. А вам всем до послезавтра воины. — Попрощался Рудницкий.
* * *
Звонок от Истоминой поступил, когда я остановился в очереди к КПП на четвертый уровень.
— Слушаю, Мария Юрьевна. — включил я наушник. Напротив правого глаза на щитке мотоциклетного шлема спроецировалось небольшое изображение девушки.
— Орлов? Надо поговорить. Когда будешь у себя? — Тон усталый и раздраженный. Вид тоже слегка замученный.
Позади Истоминой виднелся нижний край большого портрета. Судя деталям мундира, портрет изображал Его Императорское Величество. Допоздна на работе задерживается госпожа «особый следователь».
— Полагаю, через полчаса, Истомина. — Ну а что?