— С мамой что ли спит? — хмурюсь и аккуратно приоткрываю дверь в ее комнату.
И ее нет!
По спине пробегает неприятный холодок.
Набираю номер и слушаю длинные гудки.
— Проснулся, алкаш? — раздается в трубке сердитый голос мамы, и я облегченно выдыхаю.
— Мам, а вы где? — морщусь, потому что в висках начинает пульсировать.
— Здрасьте. — бубнит она. — Я же сказала, что поеду с Ромой к Крестной в гости на несколько дней.
Ого! Это как это я такое не запомнила?
— Я смотрю, ты хорошо свадьбу отметила, да? — ворчит она.
— Да я просто перепутала. Думала, вы завтра поедете. — пытаюсь отмазаться, потому что убей не помню этого разговора.
— Отдыхай давай. — бросает она, будто я отвлекла ее от чего-то очень важного, и кладет трубку.
Растерянно опускаюсь на табуретку на кухне.
С того самого момента, как родился сын, я не оставалась одна ни на минуту, кажется.
Рано вышла с декрета, потому что мой парень бросил меня, как узнал о беременности, и алиментов не платил. А я, хоть и получала пособия от государства как мать-одиночка, но на них особо было не разгуляться.
С сыном мне помогала сидеть моя мама, которая была уже в то время на пенсии. Так что, худо-бедно жили как-то, не жаловались.
Но, на себя у меня времени почти никогда не было. Маме тяжело было сидеть с Ромашкой целый день и я, возвращаясь с работы, сразу же подменяла ее.
А теперь у меня внезапный выходной и я не знаю, что мне с ним делать.
Ладно бы, в состоянии была. Я бы убралась в квартире тогда, но сейчас у меня даже думать не получается. И очень обидно, что первый выходной за столько лет пройдет вот так бесполезно.
Сделав себе кофе с молоком, выпиваю его залпом. Телефон прерывает мое одиночество громкой трелью.
Вздыхаю.
— Да, — отвечаю не очень дружелюбно, потому что мне не нравится то, что Дамир постоянно появляется возле меня. Злит то, что четких претензий к его поведению у меня нет и я не могу найти повод, чтобы жестко отбрить его. Он мне просто не нравится. Молчаливый, улыбчивый. Кто знает, что у него на уме?
— Юля, — радушно отзывается Дамир в трубке, — я подъехал. Спускайся.
Снова вздыхаю и молча сбрасываю вызов.
Придется посмотреть своим страхам в лицо.
Если я с ним переспала, то пусть это будет мне уроком на будущее за мою ксенофобию. Понимаю, что нельзя всех грести под одну гребенку, но ничего не могу поделать с собой, когда вижу мужчин его национальности.
Я еще помню прошлое, где они творили беспредел и оставались безнаказанными.
Накидываю пуховик, натягиваю удобные кроссовки и вызываю лифт. Возвожу глаза к потолку.
Господи, если мы с Дамиром не переспали, если он не надругался надо мной пьяной, я обещаю тебе начать терпимее относиться к мужчинам с Кавказа. Клянусь.
Спускаюсь на улицу и тут же напарываюсь взглядом на шикарный белоснежный внедорожник с наглухо затонированными стеклами. Сквозь закрытые окна слышится громкая клубная музыка. Иду в его сторону.
Эта машина очень выделяется в нашем дворе своей дороговизной, а Дамир, как я поняла, достаточно богат, чтобы такую себе позволить.
Интересно, откуда у него деньги? Может, он наркобарон? Чем еще могут заниматься кавказцы? Оружие на черном рынке продавать? Контрабандой какой-нибудь.
Явно заметив меня, Дамир делает музыку потише и вылезает из машины.
Смотрю на него — высокого, широкоплечего, статусного. Он стоит в распахнутой дубленке из тонкой светлой кожи, которая оттеняет его восточную красоту. Выглядит, как кинозвезда.
— Привет, Юля, — сдержанно улыбается он, опустив глаза на секунду, а потом стреляет ими так горячо, что я невольно краснею даже несмотря на то, что мне он совершенно не нравится.
Что ответить? ЗдравствуйТЕ или просто привет? А как он отреагирует на салам?
— Привет, — опускаю глаза, вспоминая, что вообще-то я по делу здесь. Сцепив руки в замок, медленно растираю пальцы и не знаю, куда себя деть.
Вот он сейчас отдаст мои трусы. И? Сказать спасибо, что сохранил? Спросить, как этот фокусник умудрился их с меня снять? Как аккуратно выведать у него информацию о том, было ли что-то между нами?
— Залезай в машину, замерзнешь, — командует он и, пока я отказываюсь и убеждаю его, что мне тепло, открывает дверь и терпеливо ждет.
Замолкаю, потому что мои слова не приносят ровно никаких результатов. Дамир качает головой, будто не понимает меня, а мне не хочется развлекать соседей. У нас половина дома — сплетники, каких свет не видывал, поэтому я все же быстренько забираюсь в его танк, который заслоняет собой половину улицы.
Дамир садится за руль и достает пакет с заднего сидения, протягивает мне.
— Спасибо, — заглядываю в него и облегченно вздыхаю.
В пакете лежат мои сапоги. Видимо, вернулась я домой в туфлях. А вот трусов в пакете нет, и вопрос, где они, остается открытым. Но, не могу же я спросить у Дамира про это открытым текстом!
— Как ты себя чувствуешь? — мужчина смотрит на меня прищурившись, но я вижу, что за этим взглядом прячется плохо скрываемое веселье.
Начинаю подозревать, что одними потерянными трусами я не ограничилась и единственная возможность избежать сейчас неловкости — сбежать. Я готова узнать правду от подруг, но не от него.
— Спасибо, хорошо, — натягиваю фальшивую улыбку, потому что на самом деле меня, кажется, начинает отпускать и теперь внутренности немного потряхивает. — Я пойду. Всего доброго.
— Подожди, Юля, — улыбается Дамир и его машина плавно трогается, — а как же долг?
Глава 3. Снежинка
Первые несколько секунд просто ошарашенно молчу и перевариваю его слова.
Какой такой долг? Что я могла такого сделать, что оказалась в долгу у этого богача? Надо было всё же посмотреть видео, которые присылали девочки. Может, они бы приоткрыли мне завесу тайны, что окутывает вчерашний вечер.
— Я с собой и кошелёк не взяла, — аккуратно произношу, коротко взглянув на Дамира.
— Он тебе не пригодится, — усмехается он. — Ты не против, если я сделаю музыку погромче?
— Нет, — отворачиваюсь к окну и кусаю губу.
Интересно, если ему не нужны деньги (которых, к слову, у меня всё равно нет), то о каком долге может идти речь?
— А куда мы едем? — снова поворачиваюсь к нему.
Дамир хитро щурится и широко улыбается своей белозубой голливудской улыбкой.
— Пусть это будет сюрприз, — наконец выдаёт он, качнув головой.
С сегодняшнего утра я вообще не люблю