За скалами простирается лес. Темискира — остров небольшой, но удивительно разнообразный: песчаные берега, хвойные рощи, утёсы, степи, болота и озера. Всё словно собрано в миниатюре, будто кто-то вылепил этот мир вручную, добавив понемногу от каждого пейзажа. Возможно, так и есть — Диана могла создать остров искусственно для своей женской колонии.
— Даня, у тебя всё получилось? — спрашивает Маша, не сводя с меня взгляда.
— Ага, — отвечаю коротко.
— А почему тогда мы всё ещё здесь? — резонный вопрос.
— Портал по-прежнему не работает, — говорю я, выслушав доклад легионера-портальщика и сам проверив артефакт. — Хоть Покров я и обесточил, но дело, видимо, не в нём. Значит, причина в самом мире, где находится остров, а не в пелене Покрова.
Ветер с моря колышет ветви, а за скалами мерцает тусклый свет — мир, куда вернулся остров, дает о себе знать.
Маша смотрит на меня:
— Даня, то есть ты вынул остров из карманного измерения, а выбраться всё равно не можем?
— Ага, — подтверждаю. — Но уверен, у Дианы есть выход вовне. А раз я снял маскировку острова, теперь его видно извне — значит, у неё появился повод со мной договариваться. Она захочет вернуть Покров Гестии, а значит, разговор всё равно состоится.
Что ж, не получилось по-простому — сделаем чуть сложнее. И всё же один момент не даёт покоя: артефакт перенёс нас сюда по зову, но амазонки встретили нас в штыки. Выходит, звал кто-то другой. Ладно, потом разберусь.
Сначала поговорю с Дианой. А зеленоволосой полубогине, нравится ей это или нет, придётся наконец пообщаться с мужчиной — впервые за очень долгое время. И этим мужчиной будет Данила Вещий-Филинов.
* * *
Дворец Дианы, Темискира
Амазонка с ирокезом влетает в зал, едва переводя дыхание от напряжения, и, не успев даже преклонить колено, выплёвывает слова сбивчиво:
— Госпожа Диана! Покров Гестии украли! И… и Владыка минотавров покинул храм — на нём верхом ускакал мужчина!
Диана оборачивается. Её прекрасное лицо, обычно спокойное и чуть надменное, мгновенно каменеет.
— Филинов украл не только Покров, но и самого сильного минотавра? — холодно переспросила полубогиня. — Как вы это допустили?
Ирокезная виновато опускает голову:
— Мы сражались изо всех сил, госпожа, — голос дрожит. — Но этот мужчина коварен, как сам дьявол. Не зря вы отгородили остров от мужского мира.
Диана на мгновение отводит взгляд к решётке, где в клетке мечется Красивая в облике тигрицы; та бьёт хвостом по прутьям и рык её прорывается сквозь металлическую сетку. Диана вздыхает, и в её голосе появляется тень усталости:
— Коварный Филинов добился своего. Нам нужны переговоры с ним — пока ещё не поздно, — произносит полубогиня тихо. — Не хотелось бы вести дело с мужчиной… возможно, придётся его даже соблазнить.
Она коротко прикидывает варианты и тут же возвращается к жёсткой решимости:
— Но Молодильный сад должен быть уничтожен, прежде чем переговоры начнутся, — говорит Диана твёрдо. — Это приоритет. Одна из вас обязана выполнить приказ. Если сад сгорит до того, как он предложит сделку, он не сможет упрекнуть меня потом.
Амазонки переглядываются. Рядом, за коваными прутьями клетки, Красивая продолжает метаться; мышцы под шкурой перекатываются, янтарные глаза сверкают яростью. С тихим, пронзительным рычанием она бьёт себя хвостом по бока и, не сдержавшись, выпаливает:
— Опять твои интриги, Диана! Всегда одно и то же — сжечь, разрушить, предать!
Диана не оборачивается:
— Цыц. — это слово звучит как укол. — Когда я захочу услышать твой совет, кровь моей крови, я сама спрошу. А пока — молчи, киска.
Тигрица фыркнула, отводя взгляд, и шипнула в ответ, губы скривились от оскорбления:
— Даня ещё пообрезает тебе крылья, прабабка, — прорычала она. — И на твою точеную фигуру он не позарится, даже не мечтай.
* * *
Молодильный Сад, Примолодье
Багровый Властелин не находит себе места. Всё раздражает — и ласки Распутных дев, и игра менестрелей, и даже собственное отражение в бокале. Взяв бутылку вина, он уходит туда, где когда-то было спокойно — в Молодильный сад. Прохладный воздух не приносит облегчения, а вино греет только злость. Он пьёт, делает глоток за глотком, бродит меж деревьев, не замечая, как сжимает горлышко бутылки так крепко, что стекло рассыпается под пальцами.
Так, бродя, он видит королеву Лакомку. Блондинка, жена Филинова, прогуливается по саду, ведёт за руку Олежека и везёт перед собой коляску со Славиком. Младший мирно посапывает, старший, отпустив мать, уже бегает по траве и хохочет, выпуская псионических бабочек.
— Молодильный сад — не ясли, женщина, — бурчит Багровый.
Олежек смеётся. Отступив к матери, ребёнок смотрит на Багрового предупреждающе, глаза его светятся псионикой. Силен малыш. И дерзок. Весь в отца.
Лакомка поднимает взгляд и, заметив бутылку, морщится:
— Сад также не кабак, Ваше Багровейшество, — произносит она, чуть наморщив нос от перегара, идущего от Багрового.
Полубог хмыкает и невольно признаётся:
— Я грущу. А когда я грущу, то прихожу в Молодильный сад. Вспоминаю наши счастливые дни с Дианой.
— Конечно, вам грустно, — говорит Лакомка с безжалостной колкостью. — Ведь вы чуть не убили свою прапраправнучку в шахте.
Багровый Властелин фыркает:
— А у всех Филиновых заведено раздражать меня, да?
— Нет, — спокойно отвечает Лакомка, не сводя с него взгляда. — У нас у всех заведено говорить правду.
Багровый приподнимает бровь, невольно любуясь её выдержкой:
— Что вы тут вообще делаете с детьми?
Лакомка отвечает без тени смущения:
— Воздух Молодильного сада очень полезен для детей.
Багровый Властелин хмыкает и прикладывается к бутылке:
— Да… Диана делала его с любовью. Каждый лист, каждое дерево.
Лакомка в это время подходит к одному из растений, полностью усеянному длинными шипами, наклоняется, рассматривает листья. Глаза блондинки вспыхивают:
— О, она наконец готова. Долго же я восстанавливала шип-груть.
Она подходит ближе, осторожно проводит пальцами по стеблю и собирает каплю густого нектара. Затем втирает его в кожу.
Багровый Властелин приподнимает бровь:
— Это же опасное растение, женщина. Зачем тебе оно?
— Вот за этим, — спокойно отвечает Лакомка.
Её рука покрывается десятками тонких игл, таких