– И в Москву. У нас грандиозные планы. Слышала про Интернет?
Я и слышала, и читала. Предложение было заманчивым и интересным. И я по-прежнему не имела абсолютно никаких планов, чем заняться начиная с сентября. Меня даже пугала необходимость что-то узнавать, пытаться куда-то пристроиться. Любое общение по-прежнему мне давалось с большим трудом. Я сосредоточилась на ежедневных подходах к полуразбитому телефону-автомату в нижнем холле общежития: дозвониться до родителей стало почти невозможно. В основном, не было соединения, а в редкие минуты удачи слышимость была настолько плохой, что удавалось уловить лишь обрывки отдельных фраз. Я кричала в трубку во весь голос:
– Папа, у меня всё хорошо! Да! Всё хорошо! Как у вас? Я не слышу! Что? А, вот сейчас слышу. Говори!
Кое-как я узнавала, что аэропорт закрыли совсем. Что добраться можно только на поезде, но узловые станции тоже то открывают, то закрывают. Ильхом обещал папе узнать надёжный маршрут, и как только, так сразу мне сообщат. А ещё необходимо, чтобы мне сделали пропуск, даже к родственникам пускают теперь не всех. Но спасибо Ильхому, он и здесь помогает. Рая и Лёня передают привет, бабушка тоже.
– Сколько времени у меня есть, чтобы подумать? – спросила я Лукина.
– До конца августа, но чем раньше, тем лучше.
Я вернулась в общагу и стала прикидывать, сколько денег у меня осталось: сколько отложено на поездку, и сколько на жизнь. В этом месяце у меня ещё будет повышенная стипендия, и если ничего не случится, очередной перевод от дяди Володи. Он стабильно помогал мне с прошлого года, когда денежные послания из Тушинска прекратились. По всему выходило, что до конца августа я не протяну даже при сильной экономии. По-хорошему, на работу надо выходить прямо сейчас.
Я спустилась в холл к телефону и на удивление быстро услышала в трубке длинные гудки: связь установлена. Только трубку никто не снял. Странно, обычно в это время мама всегда дома: она давно работала по полдня, и, кажется, даже не всю неделю. Я поднялась в комнату и до вечера маялась, сидя на подоконнике и глядя в серо—жёлтое небо: на город наползал смог, ставший в последнее время уже привычным. Когда я повторно спустилась к телефону, диск со стёртыми до неразличимости цифрами пришлось крутить минут сорок. И опять – длинные гудки без ответа. А вот это уже повод начать волноваться! Весь следующий день я провела, набирая номер и вслушиваясь в телефонный сигнал с нарастающей тревогой. Неужели они обрубили и связь? После того, как на следующий день дозвониться опять не получилось, я отправилась к земляку Антону Гаврилову. Может, он что-то знает? У него ж папа лётчик, и потому всегда было больше информации, чем у других.
– Поль, мои перебрались из Тушинска вот уже месяц как. – Антон смущённо мял сигаретную пачку дешёвой «Примы». Мы стояли с ним на крыльце его общежития. Когда он открыл мне дверь своей комнаты, я успела почувствовать запах вермишелевого супа из пакетика и увидеть мелькнувшую голову с бигуди. Даже тюфяк Гаврилов обзавелся парой. Вместе сподручнее.
– Но кто-нибудь из знакомых у тебя там остался? Со двора, из школы, соседи? Давай позвоним хоть кому-нибудь, просто узнать обстановку!
– Сейчас подумаю. – Антон затянулся «Примой» и наморщил лоб. – Нет, Поль, прости. Эта зима всех подстегнула, начали просто бросать жильё и уезжать, как говорится, с одним чемоданом. У нас же хоть и юг, но ночами в январе стабильный минус, и без отопления и горячей воды очень тяжко. Не говоря уже о продуктах. Никто в Тушинске больше не верит, что жизнь там образуется. Наоборот, всё идёт к тому, что город сотрут с лица земли. Просто чтобы уничтожить напоминание о чьей-то красивой жизни. Стой-ка! Вспомнил! Я сейчас.
Антон метнулся по лестнице вверх, и вернулся через пять минут с маленьким чёрным блокнотом в руках – алфавитной записной книжкой. Раскрыв его на букве Ф, он поводил пальцем по строчкам:
– Вот, нашёл. Филатов Илья, одноклассник. Я с ним несколько месяцев назад созванивался. Он из тех, из немногих, кому ехать совсем некуда. Семья большая, мать, бабка и три сестры. «Землю жрать будем – но не уедем», это так его бабка сказала, она у них там за старшую. Из тех бабок, что ишака на скаку остановят. Такая всех переживёт. А, так вот, пошли, попробуем Илюхе набрать.
Антон сумел дозвониться примерно минут за двадцать и договориться с Ильей, что тот попробует что-нибудь узнать и завтра в это же время будет у телефона. Но хороших новостей наступивший день не принёс. Филатов сходил по названному адресу, и ему никто не открыл.
– Полина, ты раньше времени только не кипишуй, – бодро гудел в трубку Илья, – может, я припёрся не вовремя. Это было около шести вечера. С часик потолокся, поймал возле подъезда какого-то старикана, он сказал, что, вроде, твоих видел на днях. Да, дозвониться до них я тоже не смог, но тут элементарно – может, аппарат сломался. Вечером, конечно, лучше бы сходить, посмотреть хотя бы – светятся ли окна. Но вечером мы не ходим, дома сидим. Первое время, как ввели комендантский час, ещё были поползновения. А потом прекратились, после того, как нарушителей еле живых на улицах подбирали несколько раз, избитых до полусмерти. А одного и совсем… Из арыка достали. Он там несколько дней пролежал. Да, вот так здесь сейчас. Я зашёл зато к Сане Петрову, друг мой там неподалёку от твоих живет. Он тоже подключился. Узнаем, обязательно узнаем! Ты набирай меня сама, не стесняйся.
А на следующее утро из деканата прислали вертлявого абитуриента, который передал, чтобы я мчалась туда быстрее – мне будут звонить, кто-кто, я почём знаю, беги давай, сказали – срочно.
«Папа!» – радостно забилось сердце. Конечно, родители знали телефон деканата, и воспользовались, чтобы связаться. Я бежала, не останавливаясь, пока не почувствовала, как острой болью закололо в правом боку. Но надо торопиться, надо ни в коем случае не пропустить звонок! Вдруг, действительно, что-то сломалось в старом способе связи, и сейчас папа скажет, как теперь мы будем общаться, а ещё – можно ли сейчас рассчитывать на поездку в Тушинск.
– Поля, вот здесь садись, возле телефона, – суетливый Лукин встретил меня на пороге деканата и указал на стул, – я буду в комнате рядом, чтобы не мешать. На, попей воды, ты вся красная, бежала, видать, как полоумная. Мужчина, который звонил, сказал, что наберёт ещё ровно в двенадцать. Пять минут у тебя