Сынок её всё время молчит. Сидит рядом с мамашей будто двоечник, пришедший с нею в кабинет директора школы. Может баронет ко всему ещё и немой? Да нет, здоровался же. А то я б до кучи и речь ему вернул. Что-то слишком часто самовосхвалением стал заниматься. В мыслях. Всему виной, не привыкну до сих пор к волшебству, творимому мною.
Солнечный свет заливает комнату сквозь оконца, и при нём плести заклинание много проще, чем пользуясь амулетом или алхимическими факелами. Свечи и лампы — вообще отстой, легко спутать оттенки, впрочем, я их уже много помню по памяти, так что, достаточно определиться с формой фигур.
Половина работы позади, когда услышал голосок Берты. Прибыла из университета. Комната у неё готова, покормить покормят. Надо не откладывать, съездить завтра же на рынок и купить или нанять ей служанку, пусть у неё своя будет. И Эльзе сказать, чтобы привела ту вдовую тётку. Лучше не самому с ней разговаривать, а вместе с Бертой. А то вдруг мне понравится, а девчонке моей нет?
Предпоследний этап самый сложный. Как раз надо ту самую тёмно-зелёную нить отделить от ядра почти полностью — ага, срубил он нашу ёлочку под самый корешок — и свернуть в фигуру как ещё не разрезанная лента из четырёх сарделек, а потом эту конструкцию уложить вокруг верхнего фиолетового, некромантского, цвета остроугольного ромба. Кончено же справился, не впервой. Затем завершающий штрих светло-голубым и ву а ля, готово.
— Баронет. — предупреждаю пациента, согнувшегося крючком на диване.
Вот что за привычка сутулиться? Никогда не понимал. Увы, Юлиану мне так и не удалось от неё отучить. Пока я на неё смотрю, держит спину прямо, стоит отвернуться — и опять знак вопроса спиной изображает. Ладно, всё равно она лучшая. Кузина, в смысле.
Николай успел собраться, выпрямился, потому обрушившийся на него поток удовольствия воспринял без вздоха сладострастия. Был у меня один боец после сражения у Тризненского озера, который штаны спереди перепачкал. Ну, сейчас кажется обошлось. Баронет Гофф лишь закрыл глаза ладонями на полминуты, а распахнув их, широко улыбнулся.
— Я вижу! Матушка, я всё вижу! — громко произнёс. — Милорд, спасибо!
Так и хочется сказать, что спасибо не отделаешься, да только не знаю, что с них можно взять. Пожалуй, что ничего. Нет, какие-то подарки, я там видел, они мне в сундуке привезли, с деньгами же у Гоффов вовсе не густо. Это я понял по нормальной функциональной одежде баронета. Будь мои гости побогаче, в столицу Николай прибыл бы разодетым в разноцветные шелка. Не в седле ведь ехал, в карете.
Гоффы принялись обниматься. Их восторг мог быть больше, да моё исцеление для баронета не первое. Возвращали ему зрение четыре раза на периоды разной продолжительности. Вот и теперь им приходится лишь ждать и надеяться, как тот Малыш возвращения Карлсона, что на этот раз глаза исцелились навсегда. Ну, лично я в этом уверен. Описания под рисунками плетений ещё не дали мне повода усомниться в их правдивости.
Затем следует традиционное выслушивание благодарностей, обещание всегда помочь, о чём бы не попросил, и вручение подарков, надо сказать, весьма скромных. Из ценного лишь золотое блюдо, не исключено, последнее из столь драгоценного металла. Не отказываюсь. Я реально это заработал, даже больше.
— Скажи, баронесса, полковник Арсений Гофф, он тебе не родственник? — спрашиваю про виргийского офицера, который командовал полком, воевавшим против меня.
— Арсений? — удивилась Сесилия. — Да, это мой двоюродный кузен. Но откуда вы его знаете? Он давно поступил на службу к Юлиану Третьему. Уж лет двадцать как. Весточки иногда присылает. Недавно попал в опалу, даже от должности отстранили, но друзья помогли. Вернулся в строй. Написал, что должны генерала дать. Он назначен командующим западным корпусом. Откуда вы-то, ваше преподобие, его знаете?
— Обитель мою хотел захватить. — спокойно поясняю. — Нет, я не в обиде. Понимаю, служба такая.
Намеренно поставил баронессу в неудобное положение. пусть быстрее от меня сваливает, иначе так и будет мне здесь славословить до темноты, а, судя по некоторым её взглядам и жестам, готова и на ночь остаться. Ага, ей пятьдесят один, но тётка выглядит очень неплохо. Кто-то может и повёлся бы. Нет, баронесса, молод я для тебя.
— Я ему напишу, милорд! — вскакивает, прижимая руки к груди. — Он извинится, обещаю. А если ему ещё раз прикажут выступить против вас, он откажется. Мы с ним ведь с детства…
— Не нужно отказываться. — прерываю. — Лучше пусть предупредит меня через тебя, если в Виргии кто-нибудь что-то плохое задумает.
Приглашать пациента и его матушку на поздний обед не стал. Не очень вежливо? Да и пёс с ней, этой вежливостью, они и так мне теперь должны. Зато проводил до самой кареты, предупредив по пути Берту, что сейчас за ней зайду, вот с ней и посидим за столом.
Возле ворот помимо экипажа Сесилии обнаружил остановившийся в этот момент паланкин. Это что ещё за все флаги в гости будут к нам? Ба, старый знакомый. В прямом смысле старый. Сколько ему лет? Семьдесят в прошлом году было. Ага. И такого пожилого человека прислали по мою душу.
Быстро попрощался с Гоффами и учтиво поприветствовал с трудом вылезшего из носилок брата Сильвестра, секретаря Марка Праведника. Как-то же он меня нашёл. Плохо. Получается, надолго скрыть моё прибытие в столицу не получилось. Интересно, кто меня сдал? Точно не прецептор, его я попросил никому про меня не говорить, а виконт Николай, если пообещал, своего слова не нарушит. Уважаю. Скорее, Филипп — не принц, главный инквизитор королевства — вот, кто информировал кардинала. Он меня видел в рансбурской штаб-квартире Ордена, я заметил его удивлённую физиономию в одном из окон.
— Завтра утром? — переспрашиваю.
Пытаюсь вспомнить, что у меня запланировано, а там целая телега с горкой, да только есть приглашения, единственным оправданием для неприятия которых является смерть. Так что, все дела с утра идут лесом.
— Да, завтра. — строго подтверждает старик, глядя на меня как Ленин на буржуазию. — И его высокопреосвященство сильно удивлён, что вы не соизволили его известить о своём пребывании в столице.
— Забегался, закрутился по делам ордена. И не полагал, что кардиналу есть дело до какого-то аббата. Мало ли нас в Рансбур приезжает? — оправдание так себе, ну да за неимением лучшего сойдёт. — Конечно же я буду. К шести? Хорошо, буду к семи часам. Можешь так и доложить его высокопреосвященству.
А ну как завтра воспользуюсь моментом и задам кардиналу вопрос насчёт всемогущества Создателя? Может ли наш Господь сотворить камень, настолько огромный и тяжёлый, что сам окажется не в силах его поднять? Ага, спрошу и тут же окажусь в еретиках. Опять глупые ехидности в голову лезут. Нет, не знаю, определяет ли бытие сознание, но юный организм точно как-то на голову влияет. Иначе не подкидывал бы ненужного сарказма в серьёзных вопросах.
Отправил секретаря Марка Праведного восвояси и вернулся в дом. Девчонки уже накрыли нам с Бертой стол в большой гостиной, примыкающей к комнатам новой хозяйки. Кстати, надо было бы узнать, можно ли оформлять недвижимость на совладения, чтобы мы оба с ней числились собственниками. Вроде никакой разницы, однако, случись что со мной, особняк перейдёт во владение рода — наследников-то у меня нет, рано ещё их иметь — а захочет ли Джей оставлять вассалу такую дорогую недвижимость или посчитает, что слишком сахарно, не известно. Надо будет и в самом деле оставить какие-то распоряжения на этот счёт. Как там у Булгакова в «Мастере и Маргарите», дело ведь не в том, что человек смертен, а в том, что он внезапно смертен. Ух, чего это я опять о грустном?
Миледи из Новинок, так и не разучилась при первых минутах встречи со мной наливаться красным, что та графиня Вишенка из сказки про Чиполлино. Или точнее она более тёмная Черешенка, всё же брюнетка, причём, жгучая. Хотел эту сказку включить в свой первый сборник, да пока решил погодить, слишком революционная и крамольная, выставляет знать в плохом свете. Наверное вообще не стану её писать.