Глава 13. Как подходить к препятствиям
Израильско-палестинский конфликт в своей нынешней ипостаси продолжает сопротивляться усилиям по его разрешению. Затяжной и непримиримый характер этой проблемы позволяет предположить, что она никогда не будет окончательно решена путем компромисса, снятия разногласий и устранения несправедливостей [583]. Вероятно, как я и предположил в главе 1, этим конфликтом можно только управлять, удерживая тлеющее недовольство на низком, «приемлемом» уровне. Но даже те, кто стремится к такой скромной цели, знают, как легко не устраненные противоречия на местах могут внезапно перерасти в крупный региональный или международный кризис. Как нам лучше подходить к застарелым препятствиям на пути к согласию и миру между сторонами? И как мы можем преодолеть препоны, мешающие нам самим — исследователям, наблюдателям или активистам — как можно точнее понять оспариваемые версии истории израильтян и палестинцев?
Проблемы или права
В разные моменты перечисление проблем, разделяющих израильтян и палестинцев, может выглядеть по-разному. Один такой полезный список можно составить, вспомнив нерешенные вопросы «постоянного статуса», выделенные в соглашениях, подписанных в 1993 г. в Осло. Если смотреть из 2018 г. и не обращать внимания на неумолкающие споры о жизнеспособности двухгосударственного решения (которые мы обсудим в этой главе), представляется, что проблемы это следующие:
• как поддерживать и укреплять приверженность всех сторон существованию и палестинского, и израильского государства;
• как достичь договоренностей по делимитации границ между государством Израиль и будущим независимым палестинским государством, существование которого будет признано на (какой доле?) Западного берега реки Иордан и в секторе Газа, и как согласовать график вывода израильских войск из районов, которые должны быть переданы Палестине;
• какова будет судьба еврейских поселений, построенных после 1967 г. на Западном берегу: какие там и останутся и в обмен на какие территории, а какие придется эвакуировать;
• какие меры безопасности будут согласованы между двумя будущими соседними государствами;
• как быть с возвращением и/или компенсацией палестинским беженцам, которые были изгнаны или бежали во время войн 1948 и 1967 гг.; сколько их вернется в Палестину, а сколько в Израиль; как быть с требованием Израиля о компенсации евреям, которые вынуждены были покинуть арабские страны в результате войн 1948, 1956 и 1967 гг.;
• какой режим может быть установлен для Иерусалима, на который в качестве национальной столицы претендуют и израильтяне, и палестинцы и который считается священным городом сотнями миллионов мусульман, христиан и иудеев; может ли он стать совместно управляемым или разделенным городом; под чьим суверенитетом он останется.
Если проанализировать минимальные требования сторон, или «красные линии» по вышеперечисленному списку проблем, а также зачастую поразительную способность и израильтян, и палестинцев противостоять давлению, подталкивающему их к коррекции этих минимальных требований, неудивительно, что конфликт представляется неразрешимым.
Шансы достичь согласия между палестинцами и израильтянами кажутся еще ниже, если, не ограничиваясь подобными перечислениями проблем, принять во внимание другие движущие силы конфликта — те, что уходят корнями в оспариваемые версии истории и конкурирующие нарративы сторон. Как мы видели в главе 11, увязывание конкретных вопросов (Иерусалим, границы, беженцы, безопасность) с неосязаемыми и неизмеримыми понятиями вроде «справедливость» и «признание» стало важной причиной провала нескольких последних раундов переговоров. Участники переговоров с палестинской стороны настаивали на мире, основанном на «справедливости», которую они определяют как признание Израилем своей роли в создании проблемы палестинских беженцев и извинение за нее — декларативный акт с серьезными для еврейского государства демографическими последствиями, вытекающими из реализации «права [палестинских беженцев] на возвращение» [584]. Со своей стороны, израильские участники переговоров все чаще говорят о необходимости закрепления в любом соглашении какой-либо формулировки признания палестинцами права Израиля на существование в качестве еврейского государства [585]. Сейчас каждая из сторон с невиданным ранее упрямством настаивает, что рассмотрит вопрос об объявлении конфликта законченным только после того, как другая подтвердит, что согласна с ключевыми компонентами ее нарратива, — а это представляет собой практически готовый рецепт продления и углубления безвыходного положения. Как отмечает Ашер Сассер, «требования обеих сторон об отказе другой от своего нарратива» — это «бессмысленные упражнения, без которых мирные переговоры вполне могли бы обойтись» [586].
Когда стороны подобным образом переключаются с разговора об интересах на разговоры о правах, мы из сферы обсуждаемого попадаем в сферу, где обсуждение невозможно. Уважаемый палестинский профессор философии и организатор высшего образования Сари Нусейбе мудро заметил:
Наши абсолютные права — историческое право евреев на родину предков и права палестинцев на отнятую у них страну — находятся в фундаментальном конфликте и фактически исключают друг друга… Чем больше исторической справедливости требует каждая из сторон, тем меньше удовлетворяются ее реальные национальные интересы. Справедливость и интересы вступают в конфликт [587].
Эту же мысль развивает Наташа Гилл, которая предупреждает, что «на рынке переговоров» настаивание на «правах» и «признании» становится «инструментом непримиримости», показательным примером «тех самых проблем, которые ставят мирный процесс на колени» [588].
Приведенный выше исторический обзор подтверждает такие наблюдения и позволяет предположить, что единственно возможным «миром» между Израилем и палестинцами будет мир ограниченный (вероятно, точнее было бы называть его «перемирием»), основанный на более узких интересах, по которым стороны могут себе позволить пойти на компромисс. Для обеих сторон этот мир будет мало похож на окончательное прекращение конфликта, к которому стремятся так многие.
Образ будущего: какие «решения»?
Как было показано в главе 11, опыт участников переговоров в Табе, проходивших в начале 2001 г., работа авторов Женевской инициативы 2003 г., а также карты обмена территориями, составленные в ходе переговоров в Аннаполисе в 2007–2008 гг., свидетельствуют, что в тех случаях, когда стороны тщательно обдумывают формулировки и работают в духе компромисса, преодоление разногласий по основным вопросам не является чем-то недостижимым. Однако в отсутствие на местах обладающих политической волей и поддержкой общества лидеров, готовых пойти на риск и высказаться в пользу компромисса, конфликт останется неразрешенным и периодически будет проявляться в виде насилия или репрессий.
Из опыта прошлых лет, увы, не почерпнешь простых уроков о том, как палестинцы и израильтяне могли бы сдвинуться с нынешней нестабильной мертвой точки в сторону мира и согласия. Однако понимание оспариваемых версий истории сторон может помочь нам точнее осознать сложность разделяющих их противоречий, а также глубину обид и неуверенности, которую ощущают все участники конфликта. Это осознание подсказывает тем, кто желает реалистичного решения, искать в прошлом скорее примерных указаний на то, «что не сработает», чем ответа на вопрос «что сработает». В целом обращаться к прошлому полезнее всего для того, чтобы не допустить недооценки препятствий, которые