Я кивнула, не представляя, что тут можно ответить. Больной ублюдок, в руках которого сосредоточены огромные деньги и моя жизнь, считающий меня своей женой.
— Хорошо. А теперь поезжай домой. Буйвол тебя отвезёт, а у меня сегодня ещё есть работа.
До двери собственной квартиры я добралась в коматозном состоянии. Внутренне меня лихорадило от всего, что произошло за день. НР-30, спроектированный для убийства целей до сорока килограммов. Зелос с его холодными угрозами и его безумное желание отомстить за краденый арбалет, утерянный пятнадцать лет назад. Самоубийство повара, взбешённый Эдгар и Эдгар, получающий удовольствие от губ продажной официантки. Все эти картинки мелькали в голове, заставляя меня дрожать от ужаса и отвращения. Всего этого было слишком много для моей нервной системы.
Слишком.
Кожа горела адским пламенем, хотелось снять её целиком, оставив только мясо да кости. Я ненавидела своё тело, но понимала, что всё это — реакция на безумную жизнь, которой мне приходится жить. Организм отказывается существовать в таких условиях. Ему плохо. Или мне плохо?
Я рванула в душ и включила холодную воду на полную мощность, пытаясь смыть с себя весь пережитый ужас и омерзение. Вода стекала по коже, а мне чудилось, что она окрашивается в красный цвет, настолько я погрязла в кровавых преступлениях Эдгара. Интересно, так и сходят с ума? Или я уже сошла? К кому бы обратиться, спросить, как узнать, когда ты уже всё? Я представила себе ситуацию, как прихожу к доку и спрашиваю, как понять, поехала у меня крыша или держится ещё пока на месте. Какие симптомы бывают? Или никаких не бывает, если док куплен главой мафии и ему сказали успокоить бешеную хакершу, чтобы она могла и дальше работать во благо Барона Веги? Меня вновь затрясло, из горла вырвался хриплый смех, а затем он сменился надсадным рыданием.
Внезапно мелодичная трель ворвалась в мои мысли. Что Эдгар забыл сказать мне ещё? Какое извращение придумал на этот раз? Или пришёл с очередным омерзительным заданием?
Я зло закрутила вентили воды и прямо так — мокрая и обнажённая — направилась ко входной двери, оставляя лужи на дорогом паркете. Мне уже было всё равно. Абсолютно. Я чувствовала себя в стельку пьяной, хотя не принимала ни грамма алкоголя.
Но вместо Эдгара в дверях стоял ошарашенный Никита.
— Карин, как ты смотришь на то, чтобы посмотреть коме… — Он оборвал сам себя, захлопнул дверь, отгораживая нас от лестничной клетки, стянул свитер и принялся остервенело растирать мои руки и плечи. — Вселенная, Кари! Что случилось? Ты на ощупь как ледник!
— Мне жарко. Невыносимо жарко, — всхлипнула я. Здесь, в прихожей без душа, организм снова начал вести себя так, будто его ужалил рой пчёл.
— Карина, пожалуйста, вспомни, ты пила или ела что-то подозрительное? — Ник взял меня за лицо, заставляя смотреть на себя.
Такой заботливый. Такой взволнованный и взъерошенный. Тёмные густые пряди вновь отливали золотом, совсем как при нашей первой встрече на лестничной клетке…
— Нет. — Я слабо улыбнулась, глядя на разгорающуюся панику в невероятных глазах соседа. — Если ты думаешь, что меня отравили наркотиками, то ты ошибаешься. Я вообще ничего не пила и не ела с самого утра.
Его губы были очень близко, а ещё от Ника пахло домашним стиральным порошком и зубной пастой. Необычно для круга, в котором я вращаюсь, и… Вкусно. Так должен пахнуть дом. А не алкоголем и сигаретами.
Кожа горела и чесалась, но тепло тела Ника через слой одежды действовало как сильнейшее успокаивающее.
— Кари, но твоя реакция ненормальна! Ты это понимаешь? Надо вызвать дока!
— Не надо.
Я поднялась на носочки, закинула руки ему за шею и потёрлась животом о футболку. Задрала её и вновь соприкоснулась, кожа к коже. Это прикосновение — ледяной компресс на ожог! Бескрайний космос, как же хорошо-о-о-о!
— Да-а-а…
Из недр лёгких вырвался протяжный стон. Блаженство! Наконец-то хотя бы одна часть тела не ощущает себя так, будто её запихали в костёр. Это то самое облегчение, которое мне необходимо прямо сейчас!
Зрачки Ника резко расширились, он часто-часто задышал. Я же засунула ладони под его футболку и потянула ткань вверх, чтобы прижаться ещё и грудью. Вот так, да, о кометы и планеты, так, да, ещё. Грудь зудела и ныла, но стоило ею потереться о горячую грудную клетку Никиты, как даже дышать стало легче. Как будто кто-то растворил металлический обруч, до сих пор жёстко стягивающий мои лёгкие. Как же приятно его трогать, какая у него кожа, будто источает неведомое, но совершенное лекарство.
— Кари, что ты делаешь? — Хриплый шёпот соседа коснулся моего уха. Его голос дрожал от смеси волнения и замешательства.
Я мотнула головой — не время говорить! Разве ты не видишь, как мне плохо? — и положила его руки себе на шею.
Да-да, так восхитительно, этот невозможный зуд уходит, а вместе с ним я могу сделать полный вдох.
— Кари… — Кадык Ника дрогнул, он шумно сглотнул и вновь попытался привлечь внимание к себе. — Тебе нужна помощь.
— Нужна, — согласилась я не раздумывая и просунула бедро между его ног. Там тоже ужасно чешется и болит, но если он будет сжимать меня так через джинсовую ткань, то жить можно.
— Давай я вызову кого-нибудь…
— Не надо.
— Но тебе кто-то нужен.
— Да, ты.
— Что?
— Ты, глупый. — Я посмотрела в ошеломленное лицо Ника и поцеловала, одновременно закидывая ноги ему на бёдра. — Исцели меня.
[1] Подробнее об игре «Эхо Танорга» рассказывается в одноимённой книге «Эхо Танорга».
[2] «Амброзия» — опасный наркотик. Подробнее в книге «Эхо Танорга».
[3] Пачка крекеров — сленг на просторах Федерации Объединенных Миров. Одна пачка крекеров — это десять тысяч кредитов. Очень большая сумма.
Глава 6. Откровения
Кровать была завалена смятыми влажными простынями, одеяло и подушки и вовсе валялись на полу, как и вся наша одежда. Никита стал целебным бальзамом для моего бунтующего тела и… души. Острая боль и жжение бесследно исчезли, а их место заняла лёгкая усталость. Впервые за долгое время ничего не зудело,