Письмо промелькнет перед глазами менее чем за секунду, и его фотографическая память поможет ему запомнить каждую деталь.
Каждое слово.
Каждый штрих.
Все, что она не хотела, чтобы он видел.
А если оно было написано на человеческом языке, он смог бы прочесть его сейчас.
Быть Полиглотом оказалось очень кстати.
Но…
Он был не в том месте, если хотел вызвать это воспоминание.
Для этого ему нужно было найти способ вернуться туда, откуда его втянули в этот кошмар, и это было нелегко.
Все, что он знал наверняка, — это то, что дом находится где-то в Лондоне.
И у него была зеленая дверь.
Глава 18
— Возможно, там была зеленая дверь, — поправил Киф.
Он не сомневался, что мама позаботится о том, чтобы эта маленькая деталь изменилась, поскольку это была одна из немногих вещей, которые она рассказала ему о том, как найти это место.
И если она сменила цвет, то все, что он знал наверняка, это то, что это был дом с дверью, такой же, как у любого другого дома в Лондоне.
— Отлично.
Он пнул камешек, выпавший на мостовую, и съежился, когда машина раздавила его на мелкие кусочки.
Не думай об этом.
Не думай об этом.
Не. Думай. Об. Этом.
Но его мозг все еще продолжал работать и напоминал ему, что Итан и Элинор умерли точно так же.
СТОП!
Он глубоко вздохнул, чтобы заглушить свое слишком живое воображение.
Сосредоточься на том, чтобы узнать правду.
Вот что сейчас важно.
Должен быть способ найти этот дом, не проверяя каждую дверь в городе.
Может быть, он вспомнит что-то, что поможет ему сузить круг поиска.
Он закрыл глаза и прокрутил в голове обрывки воспоминаний, сосредоточившись на мельчайших деталях, которые, возможно, упустил из виду — например, на ощупь конверт был толстым, что, вероятно, означало, что в письме было несколько страниц. И что кобальтово-голубой переливающийся кристалл, который подарила ему мама, имел только одну грань.
Должно быть, она создала его специально, чтобы добраться до дома Итана, что вызвало у него желание вернуться в Кендлшейд и разнести это место на части.
Но это было бы еще большей тратой времени, чем ходить по всем улицам Лондона.
Его мама уничтожила бы этот кристалл в тот момент, когда ее маленький проект по подбору персонала провалился.
Что заставило его задуматься…
Для чего именно она пыталась завербовать Итана?
И почему Итана Бенедикта Райта II?
Почему именно его, а не кто-либо из миллионов других людей?
— Подождите-ка, — сказал Киф, но затем понял, что ему, вероятно, следует замолчать, когда две пожилые леди вопросительно подняли брови.
Он смущенно улыбнулся и отошел, но всего на несколько шагов.
Он не хотел идти дальше.
Потому что он случайно оказался рядом с гигантской библиотекой… и это, возможно, был один из тех редких моментов, когда «исследовать» действительно было хорошей идеей.
Так ли это? Он не мог не спросить.
В девяноста процентах случаев исследования были феноменальной тратой сил.
Но… у него было не так уж много других вариантов.
И кто знает?
Может быть, ему действительно повезет, и адрес Итана окажется где-нибудь в картотеке.
Был ли у людей какой-то реестр с записью того, где каждый жил?
Вероятно, нет.
Но он помнил, как однажды Альвар сказал ему — еще тогда, когда хвастался своими маленькими путешествиями в Запретные города, — что всякий раз, когда он застревал, терялся или оказывался не в своей тарелке, люди-библиотекари становились его героями.
— Лаааааааааааааааааааадно, — произнес Киф, издав громкий вздох, и повернулся, чтобы направиться в библиотеку.
Но Форкл об этом не узнает.
Если кто-нибудь спросит, он был гением, который во всем разбирался благодаря своему собственному таланту.
Он также определенно не ошибся зданием с первой попытки… хотя, в его защиту, логичным было предположить, что библиотека окажется большим причудливым зданием с башней с часами и всеми декоративными изысками.
Нет!
На самом деле это была гигантская железнодорожная станция, полная людей с очень напряженным видом, которые сновали туда-сюда, пытаясь найти нужную платформу.
Библиотека была большим, скучным, квадратным зданием на другой стороне улицы, что, честно говоря, было как нельзя кстати.
Киф, возможно, простоял у входа гораздо дольше, чем собирался, пытаясь понять, с чего начать.
Книг было много.
Очень, очень много.
На самом деле их было так много, что казалось, проще проверить каждую дверь в Лондоне.
Но… Альвар сказал, что библиотекари были его героями, так что, возможно, Киф мог бы получить небольшую помощь.
Он направился к одному из столов, сверкая своей самой обаятельной улыбкой, но ему и не требовалось никакого обаяния.
Оказалось, библиотекарям на самом деле нравятся исследования.
Кифу также нужно было научиться лучше отвечать на их вопросы.
Библиотекарь посмотрела на него так, словно у него было шесть голов, когда он спросил:
«Что такое Google?», а затем признался, что у него нет сотового.
Но после особенно неловкого момента, когда он, возможно, заговорил об интернете так, словно это была настоящая сеть, библиотекарь быстро провела поиск и распечатала Кифу небольшую стопку некрологов.
Первая статья была той же, которую Форкл уже показывал ему.
Две последующие были настолько короткими, что в них едва ли содержалось что-то большее, чем имена.
В четвертой Итан Бенедикт Райт II описывался как «выдающийся астрофизик», что, по крайней мере, содержало некоторую новую информацию. Но когда Киф попросил у библиотекаря книгу по астрофизике, они начали перечислять названия, которые звучали так, словно это были самые скучные книги во всей Вселенной.
В пятом некрологе была короткая заметка о похоронах на определенном кладбище, и Киф отметил это место. Но он не был уверен, что сможет справиться с посещением их могил.
Не раньше, чем он узнает, несет ли он ответственность за это.
Особенно после того, как он просмотрел последний некролог.
Тот не сообщил ему ничего нового.
Но… в нем была фотография.
Итан Бенедикт Райт II выглядел точно так, как его нарисовал Киф, с растрепанными волосами, твидовым пиджаком и кривым галстуком-бабочкой. И он обнимал за плечи очаровательную маленькую девочку.
У нее были темные волосы — может быть, каштановые, а может, и рыжие. Трудно было сказать наверняка из-за зернистого черно-белого цвета. А на щеках у нее были глубокие ямочки от самой широкой улыбки на свете.
Кифу, вероятно, следовало бы обрадоваться, что она не показалась ему знакомой, и что у него не возникло никаких воспоминаний.
Возможно, это доказывало, что он действительно не был причастен к тому, что с ними произошло.
Но, увидев ее, ему стало в миллион раз труднее сорваться с крючка.
— Вы знали их? — спросила библиотекарша, и Киф подпрыгнул так сильно, что выронил некрологи, и страницы, трепеща, полетели на пол. — Извините, я не хотела напугать.
— Все в порядке, — сказал Киф, вытирая слезы с глаз. — И нет, я так не думаю.
Возможно, это неверный ответ.
У Кифа возникло ощущение, что библиотекарь, вероятно, сейчас недоумевает, почему кто-то спрашивает о некрологах людей, которых он не знает, и начинает плакать над ними.
Но было уже слишком поздно менять свой ответ.
И он был слишком ошеломлен, чтобы найти способ что-то ответить.
Поэтому он просто поблагодарил библиотекаря за помощь и повернулся, чтобы уйти.
— Вы хотите, чтобы я принесла вам какие-нибудь книги по астрофизике? — спросила библиотекарь. — Я могу выдать вам пропуск в один из читальных залов.
Но для этого, вероятно, пришлось бы назвать свое имя, а это казалось очень плохой идеей.
Особенно в Лондоне.
На самом деле, если бы он хотел провести еще какое-нибудь исследование, ему, вероятно, следовало бы перейти в другое место. Распределиться по нескольким библиотекам, чтобы никто его не вспомнил и не смог задать лишних вопросов.